поспешной. Вокруг необычайно сильно пахло осенней травой и отчего-то шоколадом.
— Что скажешь? — полюбопытствовал Данте.
— Создается такое впечатление, что мастера оказались криворукими.
Он понимающе улыбнулся и похлопал по стене:
— Именно из нее выпустили душу одного из лежащих здесь Князей. Прадед, он прожил почти восемь веков, рассказывал, что после случившихся событий она выглядела так, словно была разорвана изнутри. Это потом подлатали, да повесили ворота обратно. Видишь, они до сих пор немного погнуты.
Я посмотрел на знакомый многоугольник, выбитый на большом замке, на усиленные петли, на замурованные створки:
— Как его загнали назад?
Данте весело рассмеялся:
— Вернись на землю, Пересмешник! Загнать это назад сложнее, чем уничтожить! По-твоему он будет спокойно сидеть в узилище, пока рабочие повесят новые ворота, заделают прорехи в стенах, а волшебники наложат чары?!
— То есть его уничтожили?
— Возможно, что и так, — нехотя ответил Данте. — Знаю лишь, что Академия Доблести потеряла почти всех магов, прежде чем они додумались, как причинить этому вред.
— И что же это за чудо-оружие?
— Звук, — он улыбнулся, увидев мое непонимание, спрятал руки в карманы пальто и обратился к Ио:
— Объясни ему.
Горгулья хотела что-то сказать, но ее перебил Стэфан:
— Помолчи, умник. Ты косноязычен, как камень, в который вселен. Позволь с моим хозяином разговаривать мне самому! Существа из Изначального огня, Тиль, если, конечно, они не помещены в физическую оболочку с жесткой основой, как мы, амнисы, пребывают в состоянии хаоса и нестабильности. Звук, если использовать его на высоких частотах, все время меняя тональность, мешает существованию таких созданий, так как вносит в их тела еще больший хаос. Это все равно, что ослепить человека светом, оглушить громкой музыкой и облить кипятком одновременно, если ты понимаешь. Именно это с нами происходит, когда волшебники вырывают амнисов из Изначального огня и вселяют в предметы. Ощущения не из приятных.
— То есть они… шумели? — мне показалось, что меня разыгрывают.
— Что-то вроде того, — улыбнулся Данте. — Во всяком случае, так говорится в книге, которую ты сегодня с таким интересом рассматривал. Кто-то шумел, кто-то в это время пытался выкинуть бывшего Владыку в другой мир. В итоге у них это получилось, правда, после того, как почти половина города, тогда еще не такого большого, как этот, оказалась уничтожена, и жертв было больше двенадцати тысяч.
— В истории мира всегда существовали чудовища, казавшиеся непобедимыми, но в конце концов их закапывали, — философски произнес Стэфан.
— Верно, мой друг, — подтвердил Данте. — А гробницу лет через двадцать после событий восстановили, чтобы она не особо бросалась в глаза. Теперь давай посмотрим, как обстоят дела возле уцелевших могильников.
— Их до сих пор запечатывают магией, ведь так?
— О, да, Тиль, — он улыбался, словно подросток, задумавший какую-то каверзу. — Несмотря на то, что мы приручили пар и заставили его служить себе, несмотря на то, что вот уже десять лет, как поднялись в воздух и почти пять лет пытаемся обуздать электричество, кое-что в Рапгаре не меняется и, поверь мне, не будет меняться еще очень и очень долго. Князья, а точнее то, во что они перерождаются, оживают не сразу и даже не через год. Есть время и гробницу построить, и, что самое главное, ее запечатать. И поверь, ритуал не такой сложный, как тот, во время которого ее можно открыть. Запереть гораздо проще.
По изгибающейся дугой дорожке, мимо старых каштанов мы подходили к очередным воротам, отмеченным княжеским многоугольником.
— Книга говорит, что вырвавшееся отсюда имело Облик, более всего похожий на тот, что носил Всеединый. Не знаю, насколько это утверждение верно, с учетом того, что из тех, кто видел Всеединого, никого нет в живых, — Данте остановился перед усыпальницей и начал снимать перчатки. — Возвращаясь к Ночному Мяснику, задумавшему такую милую каверзу, как локальный апокалипсис в отдельно взятом городе, хочу еще раз сказать тебе, что кровавого ритуала и жертв недостаточно. Должны еще поработать маги. А потом требуется смелый духом человек, чтобы поднять засов и распахнуть двери.
Он помолчал, убрал перчатки в карман, критически изучил монолитную постройку:
— Когда юный дурак выпустил своего папашу, лучэры едва не потеряли власть. Ты же знаешь, как мы ее любим. Чтобы больше подобное не повторилось, влиятельные семьи, в каждой из которой в ту пору были волшебники, создали несколько артефактов…
— Извини, Данте. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но времена, когда для того, чтобы сломать камень использовали кирки, давно прошли. Сейчас настало время взрывчатки, и она без труда снесет и эту преграду, и стены, если кому-то, действительно, захочется выпустить узников.
— Только конченому психопату захочется это сделать. Рапгар пережил много волнений, попыток переворотов, убийств и смертей, но никто не решился вскрыть могилу, потому что это гораздо хуже и быстрее чумы. А насчет взрывчатки ты заблуждаешься, потому что недооцениваешь магию, мой юный друг. Ничто, кроме нее, не отомкнет запертого замка. Ради интереса можешь достать Анхель и попытаться покарябать какую-нибудь плитку. Увидишь, что будет.
— Спасибо. Не хочется.
— Мудрое решение. Что касается артефактов, то они служили дополнительными запорами. Последней гарантией того, что какой-нибудь следующий живой Князь, если ему это придет в голову, не выпустит родственничка на волю. Раньше ворота подчинялись только правителю Рапгара, теперь же — никому.
— А что будет, если поднести к створкам ключ?
— Сейчас посмотрим, — сказал он и протянул руку.
Кольцо, изображающее голову Двухвостой кошки, мягко засветилось бледно-голубым, и я вздрогнул:
— Хочешь сказать, что у тебя…
— Один из таких замечательных предметов. Да. Артефакты разделили между десятью высокородными семьями уважаемых лучэров. Один из них достался моей семье. Мне передал его отец, хотя до этого момента я считал, что мы давно утратили фамильную реликвию. В хрониках кольцо описано совсем иначе, чем есть на самом деле. Мои предки позаботились о том, чтобы никто на него не покусился. По легенде мы давным-давно потеряли его в одной из колоний. Поэтому никто, кроме меня, а теперь и тебя, не знает, что это такое.
— И… как с его помощью можно открыть дверь?
— Представь себе, я не знаю и не хочу знать.
— Нужен ритуал и много жертв. Очень много крови, Тиль, — прошептал Стэфан.
— Ну, жертв и крови уже предостаточно. Что еще?
— Возможно, артефакт следует использовать во время последнего убийства, и когда замкнется круг…
— Зачем вообще что-то создавать, чтобы открыть усыпальницу, если этого не хочешь?! — возмутился я.
— Ты меня не слушаешь, Пересмешник. Артефакты не ключи, а дополнительные запоры. Они держат все это… — Данте обвел рукой мрачную ночную территорию. — Лучше, чем строительный раствор держит кирпич. Это кольцо — гарантия
