Памяти ЯраВ старые времена жили в степях, что зовут нынче Варастийскими, добрые люди. Сеяли хлеб и лен, растили детей и не знали злобы и зависти, только горечь неразделенной любви и боль вечной разлуки, ведь рано или поздно все уходят туда, откуда никому не вернуться.
Мудры и справедливы были обитатели степей. Увидели это псы и кони, что не знали в те поры ошейников и поводьев, и решили прийти к варастийцам и заключить с ними союз. Так стали люди, лошади и собаки жить вместе, помогая друг другу. Рядом с домом человеческим обрели звери радость служения, став не рабами, но друзьями, а люди узнали еще одну грань любви. Те же, кого позже назвали Ушедшими, смотрели на это и радовались.
Текла вода в великих реках, текли годы. Однажды в прибрежной деревне родилось пятеро щенков, о лучшем из них и будет это слово. Счастливо складывалась его судьба, любил он Хозяина, а Хозяин любил его, потом человек женился, и дом стал еще радостней. Так и жил Пес с любимыми, помогал Хозяину находить дорогу в степи, отгонял от стада волков, играл с детьми, спал у огня. На восьмую песью осень хозяин с семьей уехал на свадьбу, оставив, как уже не раз бывало, дом на престарелых родителей и могучего волкодава. Проводил Пес повозку до первого кургана и вернулся к огню ждать. Первые три дня не случилось ничего, но четвертый вечер выдался странным. Слишком красным казалось солнце, слишком сильно пах горечью вечер, слишком низко кружили птицы, а потом послышался крик человека. Далекий, почти неразличимый.
Отец и мать Хозяина не могли расслышать, как где-то зовут на помощь, их силы давно иссякли, и не им было искать в закатной степи того, кто сбился с пути, но Пес слышал все. Ему не раз доводилось спасать заблудившихся, находил он и тех, кого заживо хоронили бураны, но тогда рядом был Хозяин. Он велел и просил искать, Пес искал и находил, а теперь приказывать было некому. Мало того, уезжая, Хозяин просил заботиться о своих родителях, что стали слишком слабы, чтоб себя защитить. Пес стоял и слушал, как где-то гибнет человек, он не должен был оставлять дом. Старики видели, что их защитник взволнован, но не понимали, в чем дело.
– Волки, – говорил отец Хозяина.
– Закат, – отвечала мать.
– Помогите! – звал чужой человек.
Пес его не знал, Пес ему не был ничем обязан, Пес не мог слушать полный отчаянья крик. Что, если б на помощь звал Хозяин, а его не слышал и не понимал никто, кроме чужого пса на чужом пороге?! Волкодав подпрыгнул, поцеловал стариков и с громким лаем бросился в степь.
– Я иду! – обещал он на своем языке, – я тебя найду! Я тебя выведу!
Метались черные птицы, гнул травы поднявшийся ветер, пахло дымом, полынью и горем. Пахло смертью, Пес знал и этот запах, но мчался к дальним горам, ведь зов шел оттуда.
Крики смолкли, он не успевал, можно было вернуться.
В ноздри бил запах беды, можно было вернуться.
Он не узнал бы того, кто перестал звать, можно было вернуться.
Пес бежал, а вечер почти стал ночью. Черные птицы отстали, горы стали ближе, но на пути к ним возникла башня, на которую рухнуло огромное солнце. Дверь была распахнута, и открыла ее смерть, но тот, который звал, был внутри. Волкодав это понял и бросился в черный проем. Свет исчез, исчезла и тьма, остались лишь туман и бег, он был в башне, он бежал по степи. Он бежал, он звал, он нашел. Человек сидел на земле, закрыв лицо руками, его силы иссякли, но Пес, облизав незнакомцу лицо, заставил его подняться.
Двое шли долго, несколько раз из тумана выходили дурные люди и голодные твари. Одни пугались оскаленных собачьих клыков, с другими приходилось драться, и Пес дрался. Сперва один, потом человек встал рядом. Он не был Хозяином, но кто сказал, что нельзя любить двоих? Человек и собака брели сквозь туман, и туман редел, а потом им навстречу выбежала женщина, и Пес понял, что теперь все будет так, как только и должно быть. Больше не чужой человек обнимал ту, что была ему всех дороже, а волкодав уже мчался назад. Он сделал невозможное, у него получилось, теперь его ждал дом и старики, которых он оставил ради того, кому грозила беда.
