– Да, и даже неплохой.
– Это хорошо, Ясмина. – Выражение лица Ибрахима стало живее, он не отрывал взгляда от Джесмайн. – А я лежу и вспоминаю прошлое. Знаешь, после смерти матери Камилии Захра нашла меня пьяного в машине – она дала мне воды, а я подарил ей свой белый шарф. А потом она отдала мне своего ребенка. – Он посмотрел на дочь. – Это был Захария.
– Я знаю, папа, мне сказала умма.
– Ясмина, а ты помнишь короля Фарука?
– Помню, он был такой громадный.
– Тогда был век невинности, Ясмина. А может быть, и нет… Я в те времена был совсем плохим врачом… А знаешь, когда я захотел стать хорошим врачом? Когда ты стала помогать мне в клинике. Я хотел, чтобы, ты гордилась мной.
– Ты стал хорошим врачом и хорошо учил меня…
– Знаешь, я всю жизнь стремился ублаготворить своего отца, выполнить его желания. И вряд ли мне это удалось. Я не выполнил после его смерти своего обещания– дать ему внука. Скоро и я буду в раю. Как-то он меня встретит?
– Как отец всегда встречает сына – с любящим сердцем. Папа, примирись с Богом! Не считай себя проклятым!
– Я боюсь… Мне стыдно говорить тебе такое… Я боюсь, что Бог не простит меня.
Она улыбнулась и погладила седые волосы отца.
– Все записано в Книге Судеб. До нашего рождения предопределено все, что с нами случится. Аллах прощающ и милосерден. Проси его смиренно, и он дарует мир твоей душе.
– Он простит меня, Ясмина? А ты простишь меня?
– Прощение от Бога. Я тебя простила.
Она наклонилась и обняла его. Они плакали вместе, потом она вытерла слезы и сказала:
– Я пойду посмотрю, что тебе приготовили поесть! Он снова стал сетовать:
– Я растратил свои годы бесплодно! А теперь я стар и жалок! И где же Нефисса, почему не несет мне суп? Голодом уморить меня хочет!
Джесмайн встала и хотела позвать Нефиссу, но дверь отворилась и в комнату вошли три женщины. Первой к Джесмайн подошла Дахиба и, улыбаясь, приветствовала ее:
– Хвала Богу, ты приехала! Мать сказала нам об этом.
Следом за ней подошла Камилия; Джесмайн удивилась, как она прекрасно выглядит, – прошло ведь двадцать лет. Но Камилия была такой же чарующей и ослепительной, как прежде.
Третья была молодая девушка, которая шла, прихрамывая, – нога ее была стянута железным кольцом. У Джесмайн оборвалось сердце, – впервые в жизни она увидела свою взрослую дочь. Джесмайн посмотрела на Камилию – та глядела на нее встревоженно:
– Хелло, Зейнаб, – сказала Джесмайн. – Я – твоя тетя Ясмина.
Лицо Камилии просветлело.
– Хвала Богу! – воскликнула Дахиба. – Семья воссоединилась. Когда мы это отпразднуем?
– Скоро, – улыбнулась Джесмайн. – Вот только разыщу одного человека… Он непременно должен быть на празднестве.
Она дала водителю адрес, и такси подъехало к одному из старых зданий Каира. Пройдя по длинному коридору, Джесмайн остановилась перед дверью со скромной табличкой: «Тревертонский фонд». Скромно обставлен был и кабинет: письменный стол и несколько стульев. За столом сидела красивая молодая египтянка, которая приветливо улыбнулась Джесмайн и спросила:
– Чем я могу помочь вам?
– Мне надо узнать адрес врача, который работал у вас несколько лет назад, – может быть, вы имеете сведения о нем.
– Назовите имя, пожалуйста.
– Деклин Коннор.
– О, я могу сказать вам сразу. Он в Верхнем Египте.
– Вы уверены?
– Да, совершенно точно. Он в Аль-Тафле. Побледневшая от волнения, Джесмайн раздумывала, как ей скорее добраться до места.
– Может быть, вы посылаете туда самолет? Завтра не полетит?
– Нет, к сожалению.
«Лететь в Луксор, оттуда добираться на машине… Нет, лучше поездом», – решила Джесмайн.
Она шла знакомыми улочками, мимо деревенского колодца, где собирались и болтали женщины, мимо кофейни Валида. У клиники на скамьях терпеливо сидели пациенты: на одной скамье – женщины, на другой – мужчины.
Джесмайн заглянула внутрь и увидела Коннора, который внимательно выслушивал ребенка, приложив к его груди стетоскоп. Мать, не сводя глаз с малыша и кивая головой, выслушивала советы Коннора. У мальчика было случайное пищевое отравление, но Деклин снова и снова настойчиво повторял, что овощи и фрукты надо тщательно мыть, чтобы избегнуть холеры. Глядя на Деклина, Джесмайн живо вспомнила свои собственные приемы пациентов в Аль-Тафле. Деклин, вновь отдающий свои знания и душевную заботу феллахам, показался ей таким родным и желанным, что слезы выступили на ее глазах.
Он поднял голову и видел Джесмайн, она кинулась к нему и очутилась в тесных объятиях. Он нежно поцеловал ее в губы.
– Я знал, Джесмайн, что здесь-то уж ты меня найдешь. Я долго искал тебя и в конце концов решил дождаться в Аль-Тафле.
– Я писала в Шотландию…
– Я туда не поехал. Год я плавал корабельным врачом, потом вернулся в Египет и узнал, что ты заболела малярией и поехала в Англию, а оттуда – в Калифорнию. Но я не помнил фамилии твоей подруги Рашель и не мог навести справок. Твои следы для меня запутались, но я был уверен, что ты вернешься в Египет.
– Из Калифорнии я поехала в Перу – там была эпидемия холеры. Какой долгой стала разлука! Но теперь мы нашли друг друга, какое счастье!
– Да, да, – повторял он, жадно целуя ее под любопытными взглядами феллахов.
Ум Тевфик, Халид и старый Валид весело смеялись и твердили, что давно пора.
Свадьба состоялась в доме на улице Райских Дев. Все Рашиды приняли участие в традиционном торжестве, с процессией «зеффа», с изобилием блюд праздничного застолья – сыром и салатами, мясными обжаренными шариками – кебабом, жареной ягнятиной, рисом и тушеной фасолью, сладким десертом и крепким кофе. Новобрачные сидели в высоких креслах, Деклин – в смокинге, Джесмайн – в кружевном платье абрикосового цвета. Вокруг них веселым кольцом кружились плясуны и акробаты. Сын Деклина – вылитый отец – оживленно беседовал с Ибрахимом: юноша только что окончил Оксфорд, а Ибрахим окончил то же самое отделение полвека назад и с интересом расспрашивал молодого Коннора о современном обучении медицине.
На свадьбу прилетела из Калифорнии Рашель Мисрахи со своим отцом Ицхаком. Он показал ей особняк, соседний с домом Рашидов, где он родился и где теперь было расположено посольство одного из африканских государств. Поздравив новобрачных, Ицхак подошел к Ибрахиму, и оба с удовольствием вспомнили годы, когда они подростками играли то в одном, то в другом доме на улице Райских Дев. Рашель впервые услышала, как ее отец говорит по-арабски.
Камилия и Дахиба станцевали в честь новобрачных свой знаменитый дуэт из программы пятидесятых годов, и Якуб, муж Камилии, любовался неувядаемой молодостью и грацией жены. Рядом с Якубом восхищенно хлопал в ладоши красивый одиннадцатилетний Наджиб – его сын от Камилии. Приемная дочь Якуба, Зейнаб, не выказывала такого энтузиазма – ее отвлекали от танца матери пылкие взгляды троюродного брата Самира. Этот привлекательный молодой человек, приехавший на свадьбу из Луксора, сразу покорил сердце Зейнаб.