— Что, сукин сын, с Дугласами связался?
Томас отпустил тетиву. Вообще-то ее сначала следовало бы пристрелять, но сейчас времени на такие тонкости не было. Стрела прошила спутанную бородищу Попрошайки и впилась в его горло. Широкий наконечник стрелы воткнулся в его глотку аккуратно, как нож мясника, и Жанетта вскрикнула, когда кровь брызнула ей на лицо и тунику. Пугало с яростным ревом бросился на Томаса, который, ткнув его роговым навершием лука в багровую физиономию, отбросил лук и схватился за меч. Подоспевший Робби проскочил мимо лучника и сделал выпад дядюшкиным мечом, целя в живот. Однако сэр Джеффри, даже пьяный, оказался настолько ловок, что ухитрился отбить удар и нанести ответный.
Двое его ратников (остальные стерегли пленника) уже спешили на выручку.
Завидев приближение противников, Томас свернул налево с таким расчетом, чтобы между ним и черным топором сэра Джеффри оказалась рама осадной машины, но Пугало почти отрезал ему путь. Лучник изо всех сил рубанул противника только что выхваченным мечом, но тот ловко парировал удар. Клинки зазвенели с такой силой, что у Томаса онемела рука. Пугало качнуло, но он тут же восстановил равновесие и ринулся вперед, обрушив на лучника град ударов. При всей своей молодости и силе Томас не слишком хорошо владел мечом и с трудом отбивался от наседавшего врага. Робби не мог прийти ему на помощь, потому что сам сражался с двумя ратниками сэра Джеффри.
И тут внезапно что-то громыхнуло так, будто разверзлись врата ада. Земля содрогнулась, и Пугало издал дикий, полный ужаса и муки вопль.
Оказывается, пока шла схватка, Жанетта дернула за рычаг требюшета и освободила его притянутое к земле метательное плечо. Десятитонный противовес с громовым ударом рухнул на землю, а толстый металлический штырь, удерживавший пращу, взлетел вверх прямо между ногами сэра Джеффри, разодрав того от промежности до живота. Наверное, Пугало зашвырнуло бы чуть ли не до самого города, но штырь засел в его внутренностях, и он повис на верхнем конце длинного бруса, корчась и извиваясь в агонии.
Его ратники, увидев, что их господин умирает, попятились, ибо вовсе не собирались драться за человека, который все равно им уже не заплатит. Робби, разинув рот, смотрел вверх, на извивавшегося в муках Пугало. Каким-то образом умирающему удалось сорваться со здоровенного железного шкворня, и он с вывалившимися кишками, разбрызгивая кровь, упал наземь. При этом он так сильно стукнулся, что его тело отскочило от земли обратно, однако Пугало был еще жив. Глаза его выкатились, а рот исказился в надсадном крике.
— Проклятый Дуглас, — ухитрился прохрипеть он, прежде чем Робби подошел к нему, поднял дядюшкин меч и вонзил его Пугалу прямо между глаз.
Ронселет в изумлении наблюдал за происходящим. Жанетта приставила меч к щеке пленного, чтобы тот не вздумал сбежать, но он тупо покачал головой, показывая, что не имеет ни малейшего намерения рисковать своей жизнью среди пьяных, возбужденных, неистовых англичан, явившихся из ночи и разгромивших величайшую армию, которую когда-либо удавалось собрать герцогству Бретани.
Томас подошел к сэру Уильяму Скиту, но его старый друг был мертв. Раненный в шею, он истек кровью и умер на груде камней. Вид у старого воина был необычайно умиротворенный. Первый луч нового дня, пробившись из мрака, осветил яркую кровь на верхушке «Пращи» как раз в тот миг, когда Томас закрыл глаза своему наставнику.
— Кто убил Уилла Скита? — требовательно спросил Томас у людей сэра Джеффри, и молодой Дикон указал на кровавое месиво, в которое превратился Пугало.
Лучник внимательно осмотрел выбоины на своем клинке. Нужно обязательно научиться как следует драться на мечах, а то не ровен час кто-нибудь зарубит.
— Эй вы, чего уставились? — крикнул он людям сэра Джеффри. — Марш штурмовать следующий лагерь. Живо!
Ратники послушно побежали на запад.
Томас указал мечом на Ронселета.
— Отведи его в город, — сказал он Робби, — и не спускай с него глаз.
— А ты? — спросил Дуглас.
— Я должен похоронить Уилла, — ответил Томас. — Он был мне другом.
Вообще-то друга следовало оплакать, однако слез у Хуктона не было. Во всяком случае, сейчас.
— Теперь ты можешь отправляться домой, Робби.
— Почему? — удивился шотландец.
— Де Тайллебур мертв. Выкуп для лорда Аутуэйта ты получишь с Ронселета. Так что самое время тебе сейчас отправиться домой, в Эскдейл. Вернуться, чтобы убивать англичан.
Дуглас покачал головой.
— Ги Вексий еще жив.
— Он мой.
— И мой тоже, — возразил Робби. — Ты забыл, что он убил моего брата? Я останусь, пока не отомщу. Я убью Вексия.
— Если ты вообще сможешь его найти, — тихонько заметила Жанетта.
При солнечном свете было видно, как догорают лагеря герцога, отбрасывая на землю длинные тени. Остатки армии Карла, бросив свои земляные укрепления, бежали к Рену. Великая армия, недавно явившаяся в город во всей своей силе и великолепии, потерпела сокрушительное, бесславное поражение.
Среди инструментов, брошенных в бараках механиков, Томас нашел кирку, мотыгу и лопату. Он вырыл рядом с осадной машиной могилу, опустил тело Скита во влажную почву и хотел было прочесть молитву, но, как назло, все они вылетели у него из головы. Потом он вспомнил языческий обычай платить перевозчику в царство мертвых, пошел в палатку Ронселета, стянул с сундука обгоревшую парусину, взял золотую монету и вернулся к могиле.
Юноша спрыгнул вниз и, оказавшись рядом с другом, положил ему монету под язык. Обнаружив золото, лодочник обязательно сообразит, что Уилл Скит — не простой человек.
— Благослови тебя Господь, мой верный друг! — сказал Томас, а потом выбрался из могилы и засыпал ее, хотя то и дело останавливался, словно надеясь, что Уилл откроет глаза. Чего, разумеется, не произошло. Лишь когда комья земли стали падать на бледное лицо Скита, Томас наконец заплакал.
К тому времени, когда он закончил, солнце уже поднялось высоко и женщины с детьми валом валили из города на место недавнего побоища, в надежде поживиться тем, что проглядели солдаты. Высоко в небе парила пустельга. Томас сел на сундук с монетами и стал поджидать Робби.
Он решил, что отправится на юг, в Астарак. Он отправится туда, найдет книгу своего отца и раскроет его тайну. Колокола Ла-Рош-Дерьена радостным звоном восславляли победу, великую победу, а лучник Томас из Хуктона сидел рядом со свежей могилой, среди мертвецов, и понимал, что не обретет покоя, пока не найдет того, что было бременем его отца.
Calix meus inebrians. Transfer calicem istem a me. Ego enim eram pincerna regis.
По доброй ли воле, нет ли, но теперь Томас стал хранителем чаши царя, и путь его лежал на юг.
Историческая справка
Роман начинается с битвы при Невилл-Кроссе. Название это происходит от каменного креста, который лорд Невилл воздвиг в ознаменование победы, хотя, возможно, его мемориал лишь заменил другой крест, высившийся там же ранее. Битва, в которой многочисленная шотландская армия сражалась против ополчения, наспех собранного архиепископом Йоркским и лордами северных пограничных территорий, обернулась для шотландцев настоящей катастрофой. Их король, Давид Второй Брюс, был захвачен в плен, причем именно так, как это описано в романе, угодив в ловушку под мостом. Ему удалось выбить своему пленителю несколько зубов, но это едва ли могло послужить достаточным утешением. Долгое время пленный монарх провел в замке Бамбург, залечивая рану на лице, а потом его перевезли в Лондон, где поместили в Тауэр вместе с большинством остальных пленных шотландских аристократов, в числе которых был и сэр Уильям Дуглас, рыцарь из Лиддесдейла. Двое шотландских лордов, ранее принесшие вассальную присягу Эдуарду Английскому, были обезглавлены. После этого их четвертовали и возили по всему королевству, выставляя на всеобщее обозрение — в назидание и предостережение всякому, кто помыслит об измене. Позднее в том же году в лондонском Тауэре к Давиду Шотландскому присоединился еще и Карл Блуа, племянник французского короля и претендент на корону герцога Бретани. То была замечательная добыча, но уже в следующем десятилетии улов англичан пополнился еще и самим королем Франции.
