Больше всего Валландер размышлял о том, как ему поступить, чтобы резюме его мыслей и опыта достигло людей. Может, послать его властям анонимно? Но кто примет его заметки всерьез? Кому захочется портить добрые шведско-американские отношения? Может статься, печать молчания, лежавшая на шпионской деятельности Хокана фон Энке, именно то, что требуется всем замешанным в этой истории?
Писать он начал в конце сентября и продолжал уже восемь месяцев с лишним. Нельзя, чтобы случившееся осталось шито-крыто. При одной мысли об этом в нем закипало возмущение.
Пока писал, он выполнял и свою повседневную работу. Всю осень корпел над двумя безнадежными расследованиями тяжких телесных повреждений. А в апреле 2009-го начал заниматься серией поджогов с убийствами в окрестностях Истада.
В этот период Валландера больше всего тревожили, разумеется, продолжающиеся внезапные провалы в памяти. Самый скверный случился в один из рождественских дней. Ночью выпал снег. Он оделся и вышел из дома расчистить въезд. А когда закончил, вдруг потерял представление, где находится. Даже Юсси не узнавал. Прошло довольно много времени, прежде чем он вновь осознал, на чьем дворе стоит. Конечно же он так и не сделал то, что следовало. Не ходил к врачу, потому что слишком боялся.
Пытался внушить себе, что чересчур много работает, сжигает себя. Но страх, что отключки памяти будут только усугубляться, никуда не уходил. Он боялся впасть в маразм, боялся, что у него развивается болезнь Альцгеймера.
Валландер лежал в постели. Воскресное утро, выходной. После полудня приедут Линда и Клара. Может, и Ханс тоже, если сумеет.
В шесть он встал, выпустил Юсси, приготовил завтрак. А затем до обеда работал со своими бумагами. Этим утром он впервые мельком подумал, что пишет своего рода завещание, подводит итог. Вот так сложилась его жизнь. Даже если он проживет еще десять-пятнадцать лет, вряд ли что-то очень изменится. Но, ощущая внутри какую-то гулкую пустоту, он спрашивал себя, чем будет заниматься, когда уйдет из полиции на пенсию. Он помнил разговоры с Нюбергом. Тот скоро уедет на север, в лесную глушь.
Ответ был только один — Клара. Ее присутствие всегда радовало его. Она будет рядом, когда все прочее кончится.
Как раз этим майским утром он поставил точку.
Всё, дальше некуда, сказать ему, кажется, больше нечего. Он начисто переписал все на компьютере, и теперь экземпляр распечатки лежал перед ним на столе. С трудом, слово за словом, он реконструировал историю о человеке, который обманывал его, внушая, что шпионкой была его жена. И сам я, подумалось ему, был частью этого повествования, а не только хронистом.
Кой-какие свободные концы так и не получили объяснения. Так и висели, не вплетаясь в рассказ. Больше всего Валландер, пожалуй, ломал голову над Луизиными туфлями. Почему они аккуратно стояли рядом с нею там, на Вермдё? В конце концов он решил, что ее убили в другом месте и тогда она была разута. Тот, кто поставил туфли рядом с телом, особо не задумывался над своими действиями. Где Луиза находилась после своего исчезновения, тоже осталось загадкой. Возможно, ее держали в плену, пока кто-то не принял решение, что ради Хокана фон Энке она должна умереть.
Загадкой для Валландера остался и вопрос о камешках. О тех, какие он видел дома у Хокана фон Энке, о камешке, полученном им в подарок от Аткинса, и еще одном, замеченном на балконном столе у Джорджа Толбота. Насколько он понял, это были своего рода сувениры, взятые в шведских шхерах людьми, которые не должны бы находиться среди этих островов и скал. Но почему камешки со стола Хокана фон Энке потом пропали, он объяснить не сумел. Версий было много, но решить, которая из них справедлива, невозможно.
Время от времени он говорил по телефону с Аткинсом. Слышал, как тот плакал, говоря об утраченном друге. Об утраченных друзьях, всегда поправлял себя Аткинс. Он не забыл Луизу. Аткинс сказал, что приедет на похороны. Но в середине августа, когда состоялись похороны, не появился. И больше никогда Валландеру не звонил. Иногда он думал: о чем говорили Аткинс и Хокан фон Энке, когда встречались? Этого он никогда не узнает.
И еще кое о чем ему хотелось спросить Хокана и Луизу. Почему в среднем ящике стола царил такой кавардак? Собирался ли Хокан уехать в Камбоджу, если бы пришлось бежать? Не знал он и по какой причине Луиза сняла со счета двести тысяч крон. Когда квартиру в Стокгольме освобождали, никаких денег не нашли. Они исчезли неведомо куда.
Мертвые унесли с собой свои секреты. Вот и решение Стена Нурдландера убить Хокана фон Энке, а потом застрелиться самому тоже навсегда осталось для Валландера загадкой.
Иногда ему казалось, он понимает. А иногда было совершенно непостижимо.
В конце ноября, когда Валландера послали на краткосрочные курсы в Стокгольм, он взял напрокат машину и поехал в «Никласгорден». Вместе с Хансом, который так и не смог навестить свою незнакомую сестру. Щемящее для Валландера мгновение, когда он увидел Ханса у постели Сигне. Еще он часто думал о том, что Хокан фон Энке постоянно навещал свою дочь. Он на нее полагался, думал Валландер. Ей рискнул доверить свои секретные бумаги.
Он долго размышлял, стоит ли озаглавить написанное. В итоге титульный лист остался белым и чистым. Всего получилось 212 страниц. Он последний раз перелистал рукопись, задерживаясь местами, чтобы проверить, не ошибся ли. Все ж таки он, кажется, насколько это возможно, приблизился к правде.
Решил отослать материал Иттербергу. Не подписываясь. Пошлет по почте своей сестре Кристине в Стокгольм, с просьбой переправить пакет дальше. Иттерберг, конечно, вычислит, что отправитель — Валландер, но доказать не сможет.
Иттерберг — человек умный, думал Валландер. Он наилучшим образом распорядится тем, что я написал. И способен понять, почему я послал свои записки анонимно.
Однако он прекрасно понимал, что Иттерберг тоже может упереться в непреодолимую стену. Для многих шведов США по-прежнему остаются единственным спасителем. Без США Европа останется прямо-таки беззащитной. Может, никто и знать не захочет той правды, к которой пришел Валландер.
Он думал о шведских солдатах, направленных в Афганистан. Этого бы никогда не случилось, если б так не пожелали США. Не в открытую, но втихомолку, так же, как их подводные лодки с ведома шведских ВМС и шведских политиков прятались в наших водах в начале 1980-х. Или как 18 декабря 2001 года сотрудникам ЦРУ было дозволено схватить на шведской территории двух подозреваемых в терроризме египтян и в крайне унизительных обстоятельствах переправить их на пытки в американские тюрьмы. Он даже допускал, что разоблаченного Хокана фон Энке сочли бы героем, а не презренным изменником родины.
Ни в чем, думал он, нельзя быть уверенным на сто процентов. Ни в том, как будут истолкованы эти события, ни в том, как продолжится моя жизнь.
Он поставил точку, временно ли, нет ли.
Майский день выдался ясный, но прохладный. Около полудня он долго гулял с Юсси, который, похоже, совсем поправился. Когда приехала Линда — без Ханса, зато с Кларой, — Валландер успел сделать в доме уборку и проверить, что нигде не осталось бумаг, какие Линде видеть незачем. Клара в машине уснула. Валландер бережно взял девчушку на руки и перенес на диван. Держа ее на руках, он всегда испытывал ощущение, будто Линда вернулась в новом обличье.
