велев ему встать, одна тревожная мысль кольнула сердце, заставляя оглянуться. Пещера ничуть не изменилась: всё лежало на своих местах, и никаких намёков на присутствие Гулльвейг.
— Андвари, — я обернулся к нему, сжимая кинжал. — Где она?
Дверг тут же выпрямился, тяжело вздыхая и избегая смотреть мне в глаза.
— Андвари? Где Гулльвейг и кольцо?
Он ловко выудил из поясной сумки кольцо и протянул мне, позволяя разглядеть со всех сторон. Оно переливалось золотым свечением и сочилось тёмной магией, коя скрывалась в крови ван, а руны были изготовлены столь тонко и искусно на внутренней стороне, что восхищение мастером не знало преград. Однако не я сейчас должен был держать кольцо, а Гулльвейг. Я бросил испытывающий взгляд на дверга, заставляя того глубоко вздохнуть и на одном дыхании выпалить:
— Я не знаю. Она исчезла в тот день, Локи.
— В тот день? Это было ведь вчера, Андвари, — необъяснимое чувство липкими лапищами обнимало меня, заставляя не на шутку испугаться, а побледневшее лицо дверга лишь усиливало панику.
— Нет, Локи. С момента твоей встречи с Нидхёггом прошёл месяц. Ты лежал без чувств, и местные лекари шептались, что ты умрёшь, но я велел им бороться за твою жизнь. Думал и ждал, что Гулльвейг вернётся, но она будто исчезла. Дикая охота пронеслась по всему Свартальфхейму не один раз, Один рыскал как ищейка, пытаясь найти тебя и её…
— Ты сказал ему, что я здесь? — перебил его.
Андвари кивнул:
— Воины шептались о тебе, прохожие — что мне было делать? Лгать у всех на виду, говоря, что это не ты? Однако сюда я никого не пускал. Сказал, что после того дня не видел тебя…
Он что-то говорил, а я вдруг понял, что слова Андвари дали Одину ещё один рычаг для манипулирования: его якобы талантливый сын сгинул из-за Гулльвейг. С одной стороны, он наверняка был бы рад избавиться от меня, но с другой — Всеотец не позволил бы никому так убивать асов, а змей пробудился из-за коварной ван. Вот только где она? Я ринулся к сундукам, разбирая оставленный ею бардак и перебирая все свитки. Рыскал по полкам, вытряхивал вещи — ничего. Думай! Она не могла уйти просто так — это же Гулльвейг. Для неё важно выделиться, показать, что нет никого лучше и умнее неё. Тут должна быть загадка, просто обязана быть.
— Локи, есть ещё кое-что, что ты должен знать, — осторожно проговорил дверг, гремя дощечками и посудой. — Перед смертью Хрейдмар успел послать Одину копьё. Мои воины схватили прислужников этого труса и пытали.
— Что они узнали? Говори! — слишком много болтовни, а времени в обрез. Гулльвейг не из тех, кто любит ждать — она наверняка уже придумала какой-то план и решила исполнить его.
— Копьё сделано из чистого золота на основе крови Фрейи, — прошептал Андвари. — Неизвестно, кто оставил заказ. Однако описание сходится с Гулльвейг.
Тишина. Нет, она не могла. Зачем ей это? Копьё на основе крови Фрейи сделало бы Одина ещё более зависимым, но в то же время и сильным. Может, она успела наложить на него проклятие или яд? Яд… Я бросился к котлу, который блестел чистотой, и принюхался, пытаясь распознать запах. Что она тогда готовила и зачем? «Эта отрава гораздо мощнее», — сказала ван, пролив собственную кровь. Идиот! В тот самый миг Гулльвейг прокляла собственное зелье, сделав из него смертельный яд, поэтому мне так было дурно, а сама она едва стояла на ногах. Но зачем ей столько?
— Локи, — дрожащим голосом позвал Андвари, прерывая размышления, и протянул записку.
Размашистым кровавым почерком Гулльвейг оставила послание. Я стиснул кулаки — безумная! А затем на меня накатила волна леденящего осознания: прошёл месяц.
— Андвари, сегодня день рождения Одина?
Дверг недоумённо посмотрел на меня. Тишина. А затем он кивнул. Проклятие. Она решила отравить всех на пиру. А копьё… Если Фрейя в сговоре с сестрой, то она должна пронзить Одина копьём, отомстив за подлый обман. Вот только предаст ли ван Всеотца? Времени оставалось мало. И я ринулся в Асгард, надеясь спасти свою ван. Она не должна умирать.
Эпилог
Тишина. Так тихо, что был слышен разговор птиц где-то наверху, а лёгкий ветерок касался щёк, пробуждая. Тело затекло от долгого сна, отзываясь ноющей болью в ногах. В памяти путались образы: последнее, что помнила — объятия Эймунда и битва со Змеями, а дальше пустота. Что произошло? Жив ли колдун? Вопросы, вопросы — как же их много. Нужно было встать, проснуться наконец и узнать правду какой бы она ни была.
По привычке потянулась в сторону, ожидая наткнуться на пушистый бок Кётр, однако вместо этого встретила жар свечи. Резко сев, я обнаружила себя лежащей на каменном ложе в пещере, а совсем рядом тихо плескалось озеро, озаряемое солнцем через просвет наверху. Мох и лианы обвивали камни, трава медленно покачивалась от сквозняка, а от воды поднимался пар.
Как я оказалась здесь? Кто-то переодел меня в тонкое платье и принёс чистых вещей, которых никогда не видела прежде, а затем уложил на три одеяла и расставил свечи, рассыпая цветы. Обряд погребения? Я умерла? Защитные знаки покрывали мои ладони и сверкали потусторонним свечением на стенах пещеры. Паника захлёстывала: что происходит?
Я осторожно спустила босые стопы на камни и медленно обошла пещеру, справляясь с головокружением. Пыталась отыскать проход в другие залы, но не видела ничего, словно они были спрятаны от любопытных глаз. Тревога не отпускала, и я уже решила карабкаться вверх по камням, надеясь выбраться наружу, как через круглый просвет взлетел Ауствин, радостно крича. Он облетел пещеру пару раз и затем осторожно опустился мне на руку, заставляя улыбнуться. Поглаживая сокола, я тихо прошептала:
— Где мы, дружок?
Вдруг за спиной раздался шорох, и я обернулась. Через сокрытый лозами проход в пещеру вошёл высокий мужчина с огненными волосами.
— Ты наконец-то проснулась, — проговорил он голосом Эймунда, заставляя меня испуганно попятиться.
Я всматривалась в черты лица, что казались до боли знакомыми: шрам на щеке, чёрные глаза, в которых можно было утонуть, но волосы, одежда…
— Кто вы? — прошептала я.
Незнакомец улыбнулся, подходя ближе и ловя меня в ловушку своих тёмных глаз, а затем прошептал:
— Я — Локи.
Глоссарий
Боги (асы, ваны):
Гулльвейг (от скандинавского Gullveig — «сила золота») — одна из ванов, заклинательница тёмного сейда. Разбирается в силе металлов и проклятиях. У неё есть безымянный сокол. В начале ей около 30 лет. Локи (от
