только кораблям его народа. Но что ему эти ворота. Он всего лишь разум, маленький сгусток энергии, мысль, блуждающая среди звезд.
Внезапно Надир оказался в пещере. Той самой, настоящей пещере на Тарре и снова, как и в туннелях, почувствовал недавнее присутствие Роберта. След светился довольно ярко.
Надир опустился на камень у воды, растекся полупрозрачным туманом — ему нравилось представлять себя некой субстанцией, чем-то видимым, и тихонько позвал. Озеро откликнулось приветствием, узнало, не отвергло. Надир улыбнулся, потянулся сознанием, но его тут же мягко вынесло из пещеры наружу. То, что жило в глубине озера, не отталкивало, но и не спешило общаться.
Снова знакомое место. Надир оттолкнулся от земли и взлетел, воспарил над морем, теплым морем Тарры. Он хорошо помнил, какое оно, почти чувствуя соленые брызги на губах. Захотелось нырнуть, окунуться в прозрачную бирюзовую воду и плыть. Надир погрузился в море и сразу вынырнул, не в состоянии ощутить прикосновение воды на коже. Это расстроило. Ему казалось, что должно быть по-другому и Роберт, отправляя в путешествие сознание, использовал иную технику, беря с собой восприятие или даже частичку тела. Надир так не мог, с сожалением вспомнив, что его тело, неподвижное и беспомощное, осталось на деревянном топчане в маленькой хижине, бесконечно далеко отсюда.
Надир полетел над морем, пересек залив. Роберт жил здесь, дом на скале — совсем рядом. Укромный пляж, скрытый от посторонних взглядов, а на просторной площадке — корабль, забытый и одинокий.
Надир приблизился. Немного замешкался у входа, примеряясь, а затем осторожно, словно боясь потревожить спящего зверя, скользнул внутрь. Проплыл по узкому коридору в рубку и удобно разместился в кресле пилота, вернее, представил, что разместился. Надир запутался окончательно, чувствует ли он что-нибудь или это всего лишь отголоски памяти Роберта. Но сейчас, находясь в сердце корабля, представлял себя легким маревом, которое стелилось по рубке и пыталось дотянуться до каждого элемента. Захотелось прикоснуться пальцами к прозрачной панели, активировать ее, снова испытать единение сознаний пилота и дина.
А вот следов Роберта здесь не было, хотя братишка точно посетил Тарру, в этом Надир уже не сомневался, однако к кораблю не наведывался. Необычный знак в форме ладони на панели управления привлек внимание. Символ неизвестного назначением и применения. Еще одна маленькая тайна «старшенького»? Надир сосредоточился на знаке. Неясные образы замелькали в сознании. Он пытался задержать их и не мог. Воспоминания ускользали как вода, вытекающая через сито. Инстинктивно Надир потянулся к разуму корабля, но что-то не давало войти с ним в контакт. Дин его не видел.
«Не тот пилот», — с сожалением подумал Надир, покидая звездолет. Он переместился в столицу, вспомнив, что Роберт не любил шумную городскую суету, предпочитая уединение. Но отголосок «старшенького» вел именно туда.
Королевский дворец. Вернее то, что они называли дворцом по старой традиции, принеся это слово откуда-то из глубокой древности. А на самом деле просторный дом, построенный еще прапрадедом Роберта.
Надир опустился на одну из террас в левой части здания. Нежилое крыло, раньше — принадлежащее Роберту. Здесь след ощущался довольно отчетливо. Огромная стеклянная дверь была закрыта. Надир попробовал зайти внутрь, но не смог, словно в столице действовали другие законы. «Или Роберт запечатал вход, с него станется», — разочарованно подумал Надир и двинулся вдоль стены. В окне мелькнула фигура женщины. Яркая вспышка обожгла сознание. Он знает кто она. Надир вихрем метнулся к окну и почувствовал сильный удар, почти болезненный. Его разум напоролся на непреодолимую преграду. И не так как во время предыдущей попытки. Он не просто не мог войти, его с силой выталкивало обратно. Бессознательно Надир начал биться о стекло, пытаясь его разрушить. И каждый удар глухой болью отдавался в сознании. «Мама, мама, открой, — мысленно закричал Надир. — Мама, неужели ты меня не видишь, я ведь пришел? Неужели ты не видишь, что я здесь?.. Мама, пожалуйста, впусти меня».
Но женщина смотрела сквозь него, не видя и не слыша, а затем отвернулась и ушла вглубь комнаты.
Разочарование, боль, обида, ярость. Чувства жгли, раздирали на части. Обида на Роберта, закрывшего вход. Братишка появлялся здесь, без сомнения, Надир видел явный свежий след, оставленный «старшеньким». Конечно же, он повидался с матерью. А его, значит, не пускают. Недостаточно хорош. Лишний, никому не нужный объект, раковая опухоль, подлежащая уничтожению? Хотелось выть, ломать и крушить, но разве он что-нибудь может?
И тут Надир услышал тихий голос, почти шепот, ласковый, утешающий. Слова — не таррианские, похожие, но другие. Надир вслушивался в интонации, певучие фразы и, как ни странно, успокаивался. Но кто это, кто говорит с ним?
— Я, — прозвучал ответ.
— Кто ты и где?
Надир завертелся, как если бы у него была голова, и он озирался по сторонам.
— Я - там, — произнес голос, — и я тебя помню.
— Ты, это кто? Почему не отвечаешь? И почему я не могу войти? Они отказались от меня… Они все, и даже Роберт, предали меня забвению.
— Не обижайся на брата, Надир. Никто здесь не видит ни тебя, ни его. Никто, кроме меня. Я знаю, что вас двое и знаю, что с вами происходит. Вы оба — мои дети.
И голос исчез, наваждение растаяло. Надир так и застыл в недоумении, лихорадочно соображая, кто же это говорил с ним. Спустя мгновение пришло понимание.
Внезапное нахлынуло воспоминание. Тонкая женская рука на панели корабля. Прядь медных волос. Ну, конечно же! Подружка Роберта. Он вспомнил ее имя — Дженни. Не успел Надир подумать о девушке, как его снова втянуло в тягучий кисель, только теперь Надир не мог двигаться самостоятельно. Субстанция сама несла в нужную сторону. Пространство свернулось и развернулось вновь.
Другая галактика, другая планета. Яркий солнечный день. Девушка шла по парковой аллее. Под ногами шуршали листья такие же медные, как и ее волосы. Осень? Надир огляделся. Не похоже. Парк находился под куполом. Здесь все искусственное, времена года тоже. Вон там, на соседней улице — весна.
Надир поспешил за Дженни, представив себе ветром, небрежно поднял с земли охапку листьев и закружил их
