А сама концентрируюсь на том раздрае, что царит в моей душе. Раскручиваю его, отчего боль в сердце становится невыносимой. И в какой-то момент пламя Гитриса охватывает меня полностью, раскатывается волной вокруг. Накрывает расщелину от края до края, сталкиваясь с силой пробоя.
Я слепну от яркости этого противостояния, но уже на грани потери сознания с удовлетворением отмечаю, что выигрываю. Пламя гасит прорыв, волной смывая эту трещину меж Гранями. Запечатывая проход для любых тварей — будь то подселенцы или пиримы.
Надеюсь, что навсегда.
Эпилог
Центральная площадь заполнена студентами и преподавателями. Но вокруг стоит полнейшая тишина. Мне кажется, они даже дышат через раз.
А все потому, что в самом центре стоим мы: две дошедшие до конца и чудом выжившие Звезды. Потрепанные, избитые, опустошенные магически. Но стоим. И смело глядим в лицо замершей напротив Радики. Хочется высказать ей всё – о нелепости этого отбора, о пренебрежении жизнью студентов. О том, что мы не игрушки и с нами тоже надо считаться.
Рик крепко сжимает меня в объятиях, будто боится, что я взорвусь. За четыре часа прошедшие с момента окончания отбора, мы с ним так и не поговорили. Сначала нас развели по комнатам, потом массово проверили на подселенцев. И только после этого учинили допрос каждому персонально.
Но как ни старалась Радики - а меня допрашивала именно она - ей не удалось выяснить, каким образом я закрыла прорыв. Лишь вломившаяся в комнату Интегра отвела от меня подозрения, рассказав, что я универсал. А, значит, могу возводить контур и бить объединённым лучом. Только после этого Ариста перестала смотреть на меня с подозрением и, казалось, утратила всякий интерес к моей персоне.
И вот сейчас, стоя перед ней, ощущая внутри едкую пустоту и тошнотворное чувство потери, я просто молчу. Не пытаю Рика вопросами, не докапываюсь до Хуча. Я просто жду, превратившись в такого же робота, как и наша командующая.
Дейрик, словно чувствуя мое состояние, постоянно склоняется к моему уху и шепчет утешительные слова. Но, что странно, вместо нежности и теплоты, что обычно приходили вместе с его поддержкой, я ощущаю какую-то злость. Слова Кери о том, что Рик мне не договаривает, что тут как-то замешана сестра Дэль, не выходят из моей головы. И я не могу расслабиться. Не могу принять его любовь.
Затянувшуюся паузу прерывает вбежавший на площадь помощник ректора. Паренек направляется прямиком к дэру Кратосу и что-то тихо ему докладывает. Тот внимательно слушает и только потом отпускает его коротким кивком.
— Глава донаторского комитета дэр Верндари задерживается, поэтому мы начнем без него, — наконец объявляет ректор. — Тем более наших героев надо отпустить отдыхать. Прошу вас, дэра Радики.
Дэр Ниакоми разворачивается к Аристе и с легким поклоном уступает ей место на трибуне.
— Без лишних объяснений, в прошедшем отборе победителем признаётся Звезда Адерис, — механическим голосом произносит Ариста. — Нами отмечена слаженная работа всех членов команды, интересная тактика по достижению цели и, конечно же, уничтожение захваченного подселенцем луча Звезды Верндари.
По рядам студентов пробегает взволнованный ропот. Они переглядываются, принимаясь обсуждать свежие новости. Для них гибель Кери лишь повод позубоскалить.
Я на секунду зажмуриваюсь, ощущая, как внутри все обрывается. Всё было зря. Искоса бросаю взгляд на Арчи. Наш водник, на котором и так лица нет, бледнеет ещё больше. И пускай Кери оказалась захвачена подселенцем, для него она была любимой девушкой. В его глазах я вижу боль неприятия. Умом мы все понимаем, что то была не наша подруга, но как в этом убедить сердце?
И теперь оказывается, что все, через что мы прошли - напрасно.
Рука Рика, лежащая на моей талии, прижимает меня ещё сильнее. Он утыкается мне в макушку и выдыхает: «Найдём другой путь». Рядом чудом удерживается от вспышки гнева Хуч. Но только Радики двигается в сторону стоящей сбоку Марго, как так вскидывает ладонь и громогласно заявляет:
— Да вертела я ваш Турнир на детородном органе!
Это первый раз, когда на бесстрастном лице Аристы появляется самое настоящее человеческое недоумение. Которое, могу поклясться, наблюдается сейчас у всех присутствующих.
— Потрудитесь-ка объяснить ваш выпад, дэри! — рядом с подопечной возникает дэр Нэметор.
— А чего тут объяснять? — Марго продолжает говорить уверенно и даже нахально.
А я вдыхаю полной грудью. Почему-то выходка блондинки будто бы багром вытягивает меня из ледяного озера опустошения. Заряжает энергией.
— То есть ты отказываешься от победы на отборе? — уточняет подошедший ректор.
— Вам еще раз повторить, где я вертела эту вашу победу? — Марго складывает руки на груди и ехидно ухмыляется.
Вокруг поднимается гомон. Народ, руша ряды, кучкуется поближе, чтобы слышать все, о чем говорит Марго.
— Что она творит? — шепотом спрашиваю я, поднимая голову и, впервые за это время, ловя взгляд Дейрика.
Но тот лишь жмет плечами и полностью сосредотачивается на споре, что завязывается между Звездой Адерис и начальством.
— То есть ты перечишь воле главнокомандующей? — с неприкрытой угрозой уточняет Радики.
— То есть я намекаю, что мой отец может и пересмотреть дотации на снабжение Клинков Нофирема, — Марго не скрывает триумфальной улыбки и смело смотрит на Аристу.
Я даже рот приоткрываю от такого сумасбродства. Безрассудного и самоуверенного. Марго откровенно демонстрирует, что никто ей не авторитет. И теперь я начинаю понимать, почему Дэль с ней сошлась. Они же обе бунтарки.
Тем временем дуэль между Марго и Аристой, что те вели молча и скрещивая только взгляды, заканчивается поражением последней. Но Радики и вида не подает. Возвращается на свое место и все с тем же невозмутимым лицом проговаривает:
— Что ж, раз победители не выказали самой главной добродетели – послушания и верности Клинкам, мы снимаем Звезду Адерис с отбора. Прошу, покиньте площадь.
Марго хлопает в ладоши и, чуть ли не присвистывая, двигается в сторону жилого сектора. За ней же следуют остальные лучи, молча и без какого-то протеста. Они полностью доверяют своему командиру.
Проходя мимо нашей ошарашенной команды, Марго подмигивает мне и еле слышно произносит:
— Удачи тебе, кто бы ты ни была.
Мои глаза распахиваются в ужасе, но едва сердце делает два бешеных
