платить, – речь его перешла в нытьё. – Нарежьте кусочек, тогда пройду сквозь стену.
– Где ж я тебе такие схемы возьму? – развёл руками Горяев.
Валя не понимала ни слова из этого разговора и стала думать про своё. Про то самое, что через десять лет она будет для Виктора приятным воспоминанием, а её женский век будет потихоньку закатываться, закатываться и закатится.
– Что ЕБН?
– Всё так же. Написали штабной сценарий, он с рыбаками тянет из Волги невод, чтоб в нём вот такие осетры бились, – Горяев показал размер осетров примерно со стол.
– Эпично! – усмехнулся Саша.
– Нашли рыбин, загнали в сеть. Стоят рыбаки – ждут. Красавцы осетры, красавцы рыбаки – чистый Голливуд! Камеры подходят, рыбищи бьются. Тут наши соображают, что рыбаки в высоких сапогах, а Гарант в модельных туфлях! – стал рассказывать Горяев. – Но уж если шеф пошёл, танками не остановишь! Попёрся в воду по колено с рыбаками сеть тянуть! Вода холодная, ноги мокрые, а недавно инфаркт был. Пока переобули, перепсиховали…
Тут Валя вздрогнула и сжалась: по веранде ресторана к их столику шёл высокий мужчина. Она мгновенно узнала в нём кагэбэшника, которого вместе с Соней дурила на тему беременности и аборта, и испытала такое отвращение и такой страх, что перестало хватать воздуха.
За эти годы он раздобрел, полысел, стал расслабленней. Глаза жестяного цвета потеплели, походка поменялась. Прежде двигался словно аршин проглотил, ходил в строгом-престрогом костюме, а нынче на нём были джинсы.
– Здравствуйте, Виктор Миронович! – угодливо склонился Николай. – Привет, Сашок. Какая женщина к нам заглянула! Я – ваш давний поклонник!
– Здравствуй, Николаша. Всё хорошо? – без эмоций кивнул Горяев, не приглашая его присесть. – Привет Юрию Георгиевичу.
– Передам, что залетали в наши пенаты, – церемонно поклонился тот. – Валентина, как поживаете?
– Нормально, – выдавила из себя Валя, не поднимая глаз.
– Заезжайте в гости, – он положил на стол перед Валей визитку. – Жена будет рада. Мы тут неподалёку.
– Спасибо.
И когда Николай вышел из зала, спросила:
– Кто это?
– Николашка? Да придурок! Повесил в рамочке бумажонку, что в его жилах течёт царская кровь, и дом уделал портретами Николая Второго, – усмехнулся Горяев. – Внуку на день рождения подарил верблюда.
– А кем раньше был?
– Сейчас у него охранные фирмы, а раньше, кажется, спортсменом, – наморщил лоб Саша.
– С чего это ты на него побелела? – спросил Горяев.
– Он был кагэбэшником!!! В стукачки меня пытался вербовать, чтоб массаж делала и стучала. Пугал, что подругу мою посадит. Мы его так боялись! – Валя с трудом сдерживалась. – Закажи мне рюмку водки.
– Хорошо, что предупредила, – сказал Горяев, заказав водки. – Дам нашим ориентировку. Мы таких не любим.
– Дура я дура, надо ж было взять бутылку, врезать ему по башке, попасть в ментовку и всё рассказать прессе…
– С Николашкой публично сводить счёты себе дороже, – покачал головой Саша. – Он гнилой, на всё способен.
После водки немного расслабилась и ехала назад полусонная, прижавшись к Горяеву.
– А Саша этот кто?
– Минфиновский шулер. Женат на артистке Корициной.
– Такой маленький, плюгавенький? Он же ей в пупок дышит!
– Знаешь, ласточка моя, когда Жаклин Кеннеди говорили, что Онасис маленького роста, она отвечала – он выше всех, когда встаёт на свой кошелёк.
– Украл миллион долларов, как все в Жуковке? – с ужасом спросила Валя.
– Если б только один…
– И ты с ним дела ведёшь?
– А с кем вести? С твоим Николашей? Они сейчас почти все такие или такие. Но если Ельцин не победит, все будут такие!
– А эти куда денутся?
– Пересортица сама выбраковывается. Уж чего отец пирамид Мавроди не делал: и «день бесплатного катания на метро», и после набора 100 по телефону засунул свою рекламу, а подписи собрать нормально не смог. Потому что не политик.
– Любимчик моей матери, – добавила Валя. – Куда поедем?
– Увы, у меня совещание, – виновато признался он.
– Потерплю, – усмехнулась Валя, окончательно убедившись, что таскал её в Жуковку показать братве, что он ещё о-го-го. – Тогда хоть сделай политинформацию. Дудаев хотел отделиться, потому что мусульманин?
– Да какой он мусульманин? Академик Джабраил Гакаев рассказывал, ласточка моя, что когда Дудаев самоназначился, говорил на первых митингах: «А теперь вы можете четыре раза в день совершать намаз!» Старейшины подсказывают: «Пять!» А он: «А кто хочет, тот и пять!» Дудаев же советский генерал-майор авиации, но запахло арабскими деньгами, и тут же обысламился.
– Убили не по-людски, когда по телефону говорил с Боровым. – Валя помнила, что Виктор осуждал коварное убийство Кивелиди.
– Боровой и был наживкой, хоть какую-то пользу принёс стране.
– Ада плетёт мне про какие-то пирамиды роста к выборам президента…
– Пирамиды роста, это к Мавроди, – отшутился он.
– Она говорит, что телепередачи как пирамиды.
– Интересный подход, – хмыкнул Горяев. – Практически как у Мавроди.
Вскоре Рудольф вызвала Валю в Останкино по важному делу. В кабинете она сидела одна, а потом вбежала запыхавшаяся Лариса Смит. Виноватилась за передачу про Уганду Лариса недолго, всё стекало с неё как с гуся вода. Не теряя времени, она до неузнаваемости преобразилась, выполнив Адин наказ сменить аккомодацию человека с американским менталитетом на аккомодацию человека с российским.
Из «похабной американской обложки» она преобразилась в русскую почвенную картинку. Дурная выбеленная всклокоченность от дорогого парикмахера уступила место искусственной косе, дополненной наглухо закрытым чёрным платьем, парадным крестом и цветастой шалью. На немолодой объёмной даме коса смотрелась предельно карнавально, но Ларису это не смущало.
– Вас и не узнать, – заметила Валя.
– Весна – сезон преображения, – ответила Лариса без прежнего мяукающего акцента.
– Но ведь не до пристёгивания пакли к башке? – грубовато спросила Ада.
– Это натуральная коса солидной фирмы, – возразила Лариса. – Последний писк.
И Валя вспомнила банкиршу Лизу из «Валука» с такой же привязанной косой.
– Натурально-некрофильская? Срезали с покойницы? – поморщилась Ада.
Лариса обиженно передёрнула плечами.
– Как тебе, Лебёдка, про Уганду? – спросила Ада, повернувшись к Вале.
– Читала в газете, что ведущая передачи – умственно отсталая, – поддела Валя Ларису. – Словно именно я писала сценарий!
– Думала, будет хуже, но, не поверишь, посольство за эту муть поблагодарило, – похвалилась Ада. – Даже из какой-то ооновской лавки прислали письмо.
Она вставила в диалог ведущей и гостя сюжеты об ужасах жизни в Уганде, и Валя появлялась между ними с вопросами про СПИД, как кукушка из сломанных часов. Всё закончилось риторическим вопросом о том, до какой степени белые не понимают проблем чёрных, что и подтверждалось поведением ведущей в течение всей передачи.
Юлия Измайловна посоветовала уйти после такого позора с телевидения, а Вика шутила, что это был театр абсурда. Но у Вали уже выработался ломовой иммунитет, она не видела смысла воевать с Ларисой до полного уничтожения. Ведь Лариса не враг, а пафосная дура, и Катина стратегия оптимальна: Рудольф устанет от Ларисы
