но мать строго ограничивала его в этом, поэтому мальчик решил согласиться, сглотнув слюну. Интересно, какую конфету Маша ему даст?..
После того как он залез под кровать, туда же, извиваясь, втиснулась и Маша. Обладая маленьким ростом и стройной фигуркой, она смогла поместиться рядом с ним и затихла, знаком показав ему что нужно молчать. Покрывало свисало с кровати почти до пола, скрывая их от посторонних глаз, но сквозь бахрому на концах материи они могли видеть всё что происходит в спальне.
Повисла тишина, которая быстро нарушилась топотом ног и злобными криками в коридоре. Похоже, взрослые дяди ворвались в дом, решил мальчик. Через несколько минут внезапно дверь в комнату с треском распахнулась, и в спальню буквально втолкнули Елену Викторовну и Тихона. Слуга держался за голову с которой капала кровь и тихо матерился. Его мать, пыталась оставаться спокойной, но Алёша видел что она одновременно испытывает гнев и страх.
Вместе с ними в комнату ворвались несколько незнакомых человек: крепкий матрос в тельняшке, двое мужчин в одежде мастеровых и молодой парень, одетый более прилично. Кроме матроса, у которого был «маузер», все были вооружены винтовками.
– Ну что, сударыня, вот мы и снова встретились с вами! – улыбаясь, произнёс парень, похожий на студента.
– Вы?! – поражённо прошептала мать Алёши. – Но… Как вы посмели сюда явиться после того как… – она замолчала.
– О, сударыня, я долго ждал этого момента, поверьте! – с радостью ответил студент, злобно ощерившись. Глаза его засверкали, он подошёл вплотную к женщине и, схватив её за волосы, попытался впиться ей в губы. Елена Викторовна в последний момент успела отвернуть голову и оттолкнула парня. Его спутники расхохотались, а Алёша под кроватью завозился под кроватью, пытаясь вылезти и защитить свою маму. Маша крепко вцепилась в него и зажала ему рот своей ладошкой.
– Что, Студент, не достоин ты своей крали, а? – смеялся матрос. – Происхождением не вышел?
Мастеровые его поддержали, а парень закричал от злобы и со всей силы дал женщине пощёчину.
– Сука! – он подскочил к упавшей женщине и ударил её ногой в живот, матерясь от ярости. Елена Викторовна глухо застонала, свернувшись в клубок на полу, пытаясь вдохнуть воздуха.
– Кончай, Студент, пусть сначала скажет где червонцы и эти… как их?.. ассингации заныкала, а потом уже развлекайся… – утихомирил его всё тот же матрос, взяв за плечо.
– Ассигнации… – поправил его Студент, постепенно приходя в себя и поправляя одежду.
– Да какая, на хер, разница? – подал голос один из мастеровых. Он покачивался, видимо, хорошенько набрался перед делом.
Алексей под кроватью оцепенел, глядя на мать. В голове было пусто, ему казалось, что это не он лежит там, а совсем другой мальчик.
Студент нагнулся над женщиной, снова взял её за волосы и повернул голову к себе:
– Говори, где деньги, украшения, ценности? Отвечай, высокородная шлюха!
Женщина промолчала, хватая ртом воздух. Зато очнулся Тихон, который сидел в углу на полу, прижатый к нему вторым мастеровым.
– Нету денег у барыни… Всё на продукты ушло… – его голос был глухой и болезненный.
– Не ври, дедуля! Что-то наверняка осталось… – сказал матрос, осматриваясь. – А неплохо живет эксплуаторша народа… – хмыкнул он, подходя к кровати. Разлёгся на чистом покрывале в своей грязной тельняшке и вытянулся:
– Мягко… Я бы тоже так хотел!
– Нет у нас ничего, мужики… – продолжил Тихон, не глядя на них. – Побойтесь Бога, уходите, не трогайте Елену Викторовну..
– Что ж, добром она говорить не хочет… Значит, спросим по другому. Студент, давай! – скомандовал матрос, вставая с кровати. Тот снова улыбнулся и, подхватив с пола женщину, бросил её на освободившуюся постель.
Алексей под ними услышал треск рвущейся ткани и отчаянный крик матери:
– Нет!!! Отпусти, грязная скотина!
– Ну уж нет, сударыня!.. Я не даром столько ждал этого случая чтобы сейчас отступить! Тогда ваш муженёк помешал мне получить вас, а теперь его нет!.. И на помощь никто не придёт! – торжествующе захохотал он, навалившись на неё. Мастеровые и матрос посмеивались, глядя на эту сцену.
Внезапно всё изменилось. Тихон, зарычав, попытался отбросить державшего его рабочего, тот усилил напор, и между ними завязалась драка. Другой рабочий и матрос кинулись на помощь подельнику. На полу образовался клубок из тел. Тихон сумел мощным ударом отбросить одного из грабителей, но матрос достал откуда-то нож, и с размаху всадил его верному слуге в грудь. Тот выгнулся, широко открыл рот, из которого хлынула кровь, и резко обмякнув, затих. Так закончил свой боевой путь фельдфебель 124-го Воронежского полка Сидорчук Тихон Герасимович, награждённый солдатским Георгием 4-й степени.
Тем временем, Студент вскрикнул и встал с кровати, шатаясь.
– По… Помоги. те… – и упал на пол, содрогаясь. Его сообщники недоумённо уставились на него, пытаясь понять что ещё случилось. Переведя взгляд на женщину, матрос прошептал:
– Вот же блядь..
Алексей видел в зеркале, напротив кровати, что женщина, залитая кровью Студента, сидела на постели и сжимала в руках маленький ножик. Открыв рот, он смотрел как из внутренней части бедра парня хлестала толчками кровь, а его лицо бледнело на глазах. Широко открытый рот, казалось, пытался что-то сказать, но сил уже не было… Дёрнувшись в последний раз на глазах изумлённых сообщников, Студент умер, так и не успев осуществить своё гнусное желание.
– Эта стервь прирезала Студента! – воскликнул один из мастеровых. Алёша знал, что его мать некоторое время работала сестрой милосердия одного из столичных госпиталей и, скорее всего, знала куда можно ткнуть ножом, чтобы защититься. В это время второй рабочий, который уже оклемался от удара Тихона, молча поднял винтовку и, зло ощерившись, в упор выстрелил в Елену Викторовну. Тихо всхлипнув, женщина повалилась на кровать, а по комнате поплыл запах пороха. Алёша под кроватью онемел, превратившись в соляной столб.
Матрос, в последний момент заметивший действие рабочего, попытался помешать ему, но не успел.
– Что ты наделал, дурья твоя башка!? – со злостью накинулся он на стрелявшего. Вырвав у него винтовку, отпихнул в сторону, к стене.
– А что такого-то? Она, значит, нашего прирезала, а мы..
– А как мы теперь узнаем куда она всё своё добро припрятала, бестолочь фабричная?! – заорал
