сказала Сюя. – Большинство людей, когда возвращаются, видят, что все стало меньше. А ты обнаружил, что все выросло в размерах.
– Это место совсем не узнать, – вздохнул он. – Всюду яркие вывески, товары предлагают прямо на улице: ведерки для песка, нарукавники для плавания, шляпы от солнца. В мое время ничего этого не было.
Повисло молчание.
– Хочешь дойти до своего дома и посмотреть на него? Можно пока не заглядывать внутрь.
Сюя очень старалась помочь. Это сработало.
– Да, неплохая идея. Лучше идти не по Черч-стрит. Можно пойти по Клифф-роуд, это длиннее, но там очень красиво.
– Пойдем по Клифф-роуд, – согласилась Сюя.
Они вышли на дорогу, ведущую к полю для гольфа. Припозднившиеся игроки возвращались к себе, успев промочить горло, после того как загнали мяч в последнюю лунку.
Теплый вечер благоухал. Они шли, пока не увидели скромный коттедж. Шторы были задернуты, в большой комнате горел свет. Анджела, должно быть, ждала их внутри.
– Это же нечестно – пройти мимо и не постучать в дверь? – забеспокоился Шон.
– Анджела сказала приходить в любое время, когда мы будем готовы. Я не думаю, что ты готов, – мягко возразила Сюя.
– Нет. Почему-то я пока не готов.
– Тогда все честно.
Он показал, где находилась его комната и через какое окно он обычно вылезал, если хотел искупаться ранним утром. Они восхитились энергией мальчика, пробегавшего полмили до моря и полмили обратно… Когда он бежал по дороге, там были коровы, которых вели на дойку… Он возвращался в свою комнату и занимался до тех пор, пока кто-то в семье не вставал.
Шон обратил внимание жены на маленькие герани, посаженные матерью в ящики на окне, и обрадовался, что они так хорошо сохранились. Он указал на дымоход, где птицы вили гнездо, и на крыльцо, которое приходилось чистить зимой от снега, чтобы под его тяжестью не треснуло стекло.
Сюя прошептала, что теперь хорошо представляет, как Шон жил раньше.
Они взялись за руки и пошли обратно к стоянке для автофургонов, снова выбрав тихую Клифф-роуд, а не шумную Черч-стрит, полную огней и веселья в разгар сезона.
Дик Диллон спустился вниз. Он подглядывал, притаившись у темного окна спальни.
– Ушли, – сообщил он.
Они услышали голоса, и Дик прокрался наверх, чтобы посмотреть. Анджела осталась на своем посту. Если они постучат, она их впустит, а Дик выйдет через черный ход. Если бы он вышел к гостям с радостным приветствием, Шон мог подумать, что весь Каслбей примет его с распростертыми объятиями. Шону следовало опираться на факты, а не делать скороспелые выводы после встречи с Диком.
– Как думаешь, зачем они приходили? – спросила Анджела.
– Мы, наверное, никогда этого не узнаем, – ответил Дик.
– Ты бы не мог остаться на ночь, Дик? – внезапно предложила она.
– Что?
– Не в постели со мной, разумеется, к этому я тебя не принуждаю. Просто остаться на ночь в доме.
– С удовольствием. И раз уж ты заговорила об этом, я нисколько не возражаю, если ты не будешь себя утруждать и готовить для меня отдельную постель.
– Мне не составит труда, Дик, – рассмеялась Анджела.
– Надеюсь, постельное белье не успело высохнуть после стирки.
– Белье сухое, на дворе середина лета. Тебя не будут искать, если ты не вернешься в отель?
– Анджела, девочка моя, им нет дела, дома я или вышел, жив или помер.
– Хватит взывать к моей жалости. У меня найдется лишняя кровать. Я сейчас застелю ее для тебя.
– К чему эти лишние хлопоты? У тебя там наверху стоит огромная кровать. Я смотрел на нее и размышлял.
– Размышляй дальше, но без меня… Дик?
– Да.
– Большое спасибо.
Анджела думала, что они пойдут в церковь на позднюю мессу, поэтому сама отправилась на утреннюю и очень удивилась, увидев среди прихожан всех четверых.
Когда Шон с детьми подошел к алтарю, чтобы получить святое причастие, Анджела закрыла глаза. Каслбей простил бы многое, но не это.
Анджела вышла из церкви перед чтением Святого Благовествования от Иоанна. Она стояла за воротами и покупала воскресную газету у Микки Мака, когда услышала, как фермер спросил у своей жены:
– Ты видела? На мессе была китаянка и два ребенка-метиса, их подвели к алтарю.
– Все знают, что в Китае полно католиков, – встрял в разговор Микки Мак.
Он не считал себя невеждой только потому, что не умел читать газеты, которые сам же продавал.
Для детей Анджела припасла много содовых булочек и кукурузные хлопья. Дик вернулся в отель. Они договорились, что он пока не будет заглядывать в коттедж. Только если Анджела об этом его попросит. Если что-то случится, она позвонит из гольф-клуба.
Анджела села читать газету. Она почти успокоилась. Шона никто не узнал.
Должно быть, у Шона и Сюи возникли какие-то дополнительные соображения, если они приходили сюда накануне вечером, но не вошли.
Анджела ждала брата со страхом, который, по счастью, утратил былую остроту. И она больше не корила себя за все совершенные ошибки. Прошлой ночью Дик заверил ее, что она вела себя в высшей степени благородно. Она уже не чувствовала себя жалкой трусихой.
Сегодня она могла посмотреть в глаза Шону и его семье.
Они явились, взволнованно щебеча, как скворцы. Завтраку предшествовали восторги, объятия и подарок для тети Анджелы.
Сюя бродила по комнате, очарованная обилием книг и безделушек.
– Шон, ты никогда не говорил, что здесь так чудесно.
– Когда я здесь жил, всего этого не было, – признался он, опечаленный тем, что Сюя похвалила обстановку, не имевшую к нему никакого отношения.
– Ты уже встретил кого-нибудь из друзей, которых можно представить Сюе? – небрежно, как бы невзначай спросила Анджела.
Шон внезапно забеспокоился:
– Нет. Пока нет.
Сюя поняла, к чему клонит Анджела, и сказала:
– Это понятно. Друзья у Шона появились благодаря его матери и тебе, Анджела. Когда он возвращался домой, покойная миссис О’Хара созывала гостей, и многие с удовольствием приходили, чтобы побеседовать со священником.
– Кажется, после школы у меня не осталось друзей.
Анджела сжала кулаки. Школьные друзья? Ее брат спятил! Маленькие мальчики, которые тридцать лет назад бегали в школу Братьев? Кто из них, во имя всего святого, мог помнить о Шоне?
– Я полагаю, ты вырос. Как и они, – осторожно намекнула она.
– Все очень изменилось, Анджела. Тебе тоже так кажется? – спросил Шон.
Это было то, что надо. Она поняла, что эта мысль, если ее осторожно развить, сыграет роль спасательного круга. Возвращаться в новый, незнакомый Каслбей не имело смысла.
Анджела вздохнула:
– Я иногда вспоминаю старые времена: на улицах почти никого и всего пара-тройка семей на пляже… Мы здоровались с каждым прохожим.
Сюя ей подыграла:
– Шон заметил вчера вечером, что поселок слишком изменился, стал большим и… Как ты его назвал?
– Аляповатым. Ведь правда? Честно говоря, Анджела, Каслбей становится похож на английские городки – милые, но очень шумные и полные туристов.
– Что тут поделаешь? – воскликнула Анджела. – Я подумываю о том, чтобы самой уехать отсюда. Найти школу побольше и работу получше. Не знаю,
