Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 179
«Нет, — подумала она. — Не так уж много. Ты мог бы потребовать, чтобы я любила тебя и все наше семейство, а с этим я нипочем бы не справилась».
— Хорошо, отец. Чем я могу тебе отплатить за твою доброту и щедрость?
Быстрая улыбка сверкнула у него на лице, как льдинка на дороге.
— Язык у тебя, как у твоей матери. Очень жаль, что она так и не научилась... сдерживать свои импульсы. Надеюсь, что ты не станешь следовать в этом ее примеру.
В чем «в этом»? В повышенной дозе приворота, то ли случайной, то ли нет — возможно, даже не самостоятельно принятой? Она по крайней мере умела жить. И даже любила меня.
— Нет, отец. Мне бы очень этого не хотелось.
Его улыбка загорается, как магический огонек — чудо, что она продержалась так долго.
— Я слышал, твой друг, молодой Наперстянка, объявил о помолвке со старшей дочерью Аконита. Что ты скажешь по этому поводу? Разве вы с ним не были... в близких отношениях?
Поппи пожимает плечами. Она, право же, мало что может сказать о Маландере и его новой цыпочке. Не оставляет сомнения, что в городе полным-полно молодых Цветков, желающих залезть ей под юбку. Какое ей дело до того, кто их папаши? И почему, тем более, этим должен интересоваться ее отец?
— Хорошо. — Он откидывается на спинку сиденья. — Помни, что сегодня ты должна вести себя как подобает. Для начала не повредит извиниться за опоздание. Нидрус с пониманием относится к детским капризам, но лишняя учтивость никогда не мешает.
Молчание воцаряется вновь — знакомые воды, в которых отец плавает, как акула. Впереди уже виден огромный, усеянный окнами бивень дома Чемерицы. Прохожие провожают экипаж глазами, и Поппи кажется, что у них несчастный, напуганный вид. Ей хочется как-то нарушить давящую тишину, но в поведении отца есть что-то, чего она не понимает.
Уж не чувствует ли он себя виноватым? Слишком нехитрое чувство для того, кто перебил сотни невинных, наводнил улицы солдатами и превратил парламент в псарню для своих виляющих хвостами приспешников.
Поппи почти уверена, что дело не в этом.
Команда огров-телохранителей расшугала с дороги слуг, и лорд Чемерица сам спустился в вестибюль навстречу гостям. Поппи видела, как высоко ценит отец оказанную им честь, но рукопожатие, которым он обменялся с Чемерицей, носило скорее символический характер: уважительное приветствие двух хищников.
Отец будет все-таки помельче. Сам бы он не придумал такую атаку и ни за что не осмелился бы ее осуществить. В других обстоятельствах Поппи, возможно, восхитилась бы смелостью Чемерицы — беззастенчивость обладает порой притягательной силой, — но через смерть невинных она перешагнуть не могла. И чего же ради они погибли? Ради власти, политической власти, потребовавшейся тому, кто и без того фактически правил Эльфландией.
Именно такой теперь у него был вид. Костюм из кремового паутинного шелка — его ручной пошив, вероятно, стоил зрения дюжине призывниц-феришерок, — волосы отпущены до плеч, по-молодежному.
— Поппея. — Он окинул ее взглядом и взял ее руку в свою, прохладную и совершенно сухую. — Вы с каждым разом все хорошеете.
— спасибо, лорд Чемерица, — через силу вымолвила она. — Извините за опоздание. Это... моя вина.
— Опаздывать — привилегия красоты. — Искренняя любезность его ответа вызывала подозрение, что у него все-таки имеется сердце. Черные глаза вновь оглядели Поппи, медленно, но в меру — манифестация власти, которой незачем оскорблять других ради самоутверждения. Так мог бы смотреть гоблин, который в один прекрасный день надеется тебя съесть. — Хороша, очень хороша.
Отец едва заметно кивнул, и у Поппи перехватило дыхание. Что они задумали? Для чего ее сюда привезли? Чтобы вручить хозяину дома в качестве подношения?
Чемерица с легчайшим намеком на права собственника взял ее под руку и повел вместе с отцом к самому большому лифту — к огровозу, как его иногда называют в знатных домах. Выбор объяснялся тем, что в лифт за ними вошли две пары огров. Серые чудища плотно прижались к стенкам, обеспечивая максимально надежную охрану и одновременно оставляя господам побольше места. Глядя на их суровые лица, Поппи чувствовала, что сама выглядит немногим веселее, да и отец напоминал погребальный портрет какого-нибудь знаменитого полководца. Только Чемерица, убийца тысяч, казался вполне довольным собой и жизнью. Перехватив взгляд Поппи, он подмигнул, и ей понадобилась вся ее сила воли, чтобы не присесть со страху.
Она уже давным-давно не бывала на верхних этажах дома Чемерицы — в последний раз это случилось в честь какого-то официального торжества, — и ее несколько удивила заурядность их интерьера. По-модному скромный дизайн, по-модному светящиеся краски — но если бы не повышенная нервозность прислуги (все встречные непременно кланялись и касались лба, хотя хозяин никому не отвечал на приветствие), все здесь было бы точно таким же, как в доме Дурмана или любом другом знатном доме. Только во второстепенных кланах вроде Левкоя или Колокольчика-Кабачка можно увидеть, как прислуга насвистывает, напевает или останавливается поболтать в присутствии кого-нибудь из господ. Подобная распущенность дозволяется только в тех семьях, которые отказались от власти.
Как бы ей хотелось жить в одной из таких семей!
— Надеюсь, вы нас извините, Поппея, — сказал Чемерица сразу же, как только они вышли из лифта в холл пятьдесят второго этажа, где фонтан бил прямо из воздуха. — У меня срочное дело к вашему отцу, но оно задержит нас ненадолго. Если вы подождете минутку, я попрошу кого-нибудь показать вам дом.
Перспектива побыть одной вызвала у Поппи самое отрадное за весь день чувство.
— Пожалуйста, не надо никого беспокоить из-за меня.
Чемерица улыбнулся и подмигнул снова. Отец тоже улыбался, старательно растягивая губы.
— Никакого беспокойства. Встретимся за обедом, где нам подадут весьма недурную белую оленину.
Бледная красивая женщина за служебным столом — обвисшие волосы и скорбный облик утопленницы предполагали в ней русалочью кровь — поднялась и учтиво склонила голову перед Поппи.
— Чего-нибудь желаете, госпожа? Мятного чая, ключевой воды?
— Спасибо, не надо. — Поппи села, и рядом, у голой стены, возник вдруг стеллаж с глянцевыми журналами. Впечатляет, подумала она, беря номер «Башни и усадьбы». Статья, на которой журнал открылся, восторженно повествовала о новом декоративном решении дома Лилии, и по спине у Поппи прошел холодок, точно кусок льда сунули ей за ворот. От дома Лилии теперь остались только руины и пепел. Поппи взглянула на дату — журнал вышел только несколько недель назад, перед самой атакой, должно быть. Вопрос в том, почему этот номер оставили у Чемерицы в приемной.
Они, наверное, находят это забавным, подумала Поппи и похолодела заново.
— Госпожа Дурман? Поппи?
Она подняла глаза. Перед ней стоял— кто-то, такой высоченный, что в первый момент она приняла его за полевика. Когда он отступил назад, стало видно, что это Цветок, такой же как Поппи, хотя и выше ее на пару голов — но его лицо, лишенное всякого выражения, как у мандрака, снова привело ее в недоумение.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 179
