Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 164
на самом верху, то есть в Президиуме: Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов, Булганин, Первухин, Сабуров. Шепилов был кандидатом в члены Президиума. Таким же кандидатом был Жуков, которого они постарались вовлечь. Ещё один участник — министр культуры Фурцева — также была кандидатом.
По Уставу партии, 1-й секретарь избирался ЦК. Но по давно установленному негласному правилу, всё решалось на самом верху, в Президиуме. Кандидаты не имели права голоса, их могли позвать и выслушать, а могли и не звать (в случае с заговором — позвали). То есть, имея в Президиуме большинство (в Президиум, кроме упомянутых семи входили ещё Суслов, Микоян, Кириченко), заговорщики планировали сместить Хрущёва простым голосованием, а затем намеревались поставить ЦК КПСС перед свершившимся фактом.
Восемнадцатого июня они пригласили Хрущёва на заседание Совета министров. По плану, после прибытия Хрущёва заседание Совмина (административной структуры) объявлялось заседанием Президиума ЦК (партийной структуры). Из членов Президиума отсутствовали трое — Суслов, Кириченко, Сабуров.
Начал Маленков: предложил вести заседание Булганину. Хрущёв и Микоян тут же возразили. Появился Жуков; Хрущёв испугался. Однако тот (кандидат в члены Президиума) сначала занял принципиально нейтральную позицию, как и положено военному человеку.
По закону круговой поруки с критикой 1-го секретаря выступили все заговорщики (первым — Маленков).
Хрущёв и Микоян заявили, что обсуждать такой важный вопрос можно только в полном составе: все члены Президиума и все кандидаты. Жуков их поддержал. Они добились переноса заседания на следующий день.
Хрущёв был оглушён, растерян, но нашёл в себе силы вечером того же дня поехать на приём в посольство Болгарии.
Есть версия, что Микоян был осведомлён о зреющем заговоре, но колебался до последнего момента. Но выгодно ли было Микояну убирать Хрущёва? Они вдвоём подготовили низвержение Сталина, вдвоём пошли против «старой гвардии». И что же, теперь Микоян должен был предать Хрущёва и перейти в лагерь сталинистов? Микоян возглавлял одну из комиссий по реабилитации. Если бы Хрущёва убрали, комиссия была бы упразднена, репутация Микояна — разрушена.
Последнее. Изначально у заговорщиков было большинство в Президиуме. К четверым «старым гвардейцам» присоединились Сабуров и Первухин. Ещё год назад они оба поддержали Хрущёва в вопросе критики Сталина, теперь перешли в оппозицию. То есть Микоян знал, что если встанет на сторону Хрущёва, то окажется в меньшинстве и проиграет. Тем не менее он занял твёрдую позицию уже 18 июня, в день, когда, казалось, Хрущёв был обречён.
На следующий день собрались снова, и критика продолжилась. Неожиданно на сторону Хрущёва перешёл секретарь ЦК Михаил Суслов. Есть сведения, что его убедил именно Микоян. Безусловно, между ними существовала связь. Они вдвоём пытались предотвратить кризис в Венгрии, и это их сблизило. Потом, в 1970-е, Суслов станет инициатором вычёркивания имени Микояна из истории страны; такая у них получилась парадоксальная заклятая дружба…
Итак, за Хрущёва встали Микоян, Жуков, Суслов и Кириченко. Против — Молотов, Маленков, Каганович, Шепилов. Ворошилов, Булганин, Первухин, Сабуров формально были против, но колебались, так же как и министр культуры Фурцева. Кандидат в члены Президиума Леонид Брежнев был за Хрущёва, Каганович на него накричал, Брежнев потерял сознание, охрана вынесла его в приёмную.
Наконец Микоян напомнил всем, что по Уставу КПСС 1-й секретарь избирается вовсе не Президиумом, а ЦК. А это 130 человек, работающих в разных концах страны.
Весь день шли яростные споры, и затем всю следующую ночь — непрерывные телефонные переговоры.
Той же ночью и в течение дня 20 июня Жуков организовал доставку членов ЦК на военных самолётах в Москву. Собрать удалось 87 членов ЦК. Из них 20 человек объединились в группу и явились в Кремль и принесли с собой петицию с 57 подписями. Группу возглавлял 1-й секретарь Горьковского обкома КПСС Николай Игнатов, и в ней были маршалы Иван Конев и Александр Василевский. Появление маршалов в полной форме (возможно, с табельными пистолетами) весьма отрезвляюще подействовало на заговорщиков.
Внеочередной Пленум ЦК КПСС начался 22 июня. На нём заговорщики были разгромлены, причём разгром продолжался шесть дней.
На Пленуме присутствовали более ста человек: почти вся партийная элита, а значит, и управленческая, авангард, лучшие из лучших, лидеры, ведущие народ ядерной сверхдержавы в «светлое будущее». Эти люди стали свидетелями бесконечно длинной (шесть дней!) яростной перепалки. Хрущёв, Молотов, Маленков и Каганович поспорили, кто из них более виновен в расстрелах своих товарищей. Причём речь шла не о репрессиях, не о лагерях, а исключительно о пролитой крови. Очевидно, это был самый позорный Пленум в истории Коммунистической партии Советского Союза. В выражениях не стеснялись, гремела площадная брань. Члены ЦК слушали, затаив дыхание.
Своеобразным третейским судьёй выступил Георгий Жуков, назвавший Молотова, Маленкова и Кагановича главными виновниками арестов и казней партийных кадров. Жуков привёл цифры: с февраля по ноябрь 1938 года Сталин, Молотов и Каганович подписали более 38 тысяч смертных приговоров.
Ворошилов, сначала поддержавший заговор, быстро перешёл на нейтральные позиции. Союзники Хрущёва это поняли и избегали нападок на престарелого красного маршала. Булганин, Сабуров, Первухин благоразумно молчали, не встревая в схватку супертяжеловесов. Шепилов выступил с речью, призвал всё же вернуться к повестке и обсудить критику в адрес Хрущёва, но его не поддержали по объяснимым причинам: всем хотелось и дальше наблюдать, как железные наркомы Сталина матерят друг друга.
Главный итог разгрома «антипартийной группы» не в том, что Молотов, Маленков, Каганович и Шепилов были вышвырнуты из руководства, и не в том, что Хрущёв укрепил свою единоличную власть. Главный итог — в потрясении, которое испытала элита страны, наблюдая, как вчерашние безусловные авторитеты превратились в пауков в банке. На том Пленуме ЦК из всех заговорщиков только Молотов стоял до самого конца, что, в общем, делает ему честь: понимая, что проигрывает, он продолжал драться.
Что касается Шепилова — история обошлась с ним ещё более жестоко, чем с прочими путчистами. В официальных сообщениях антипартийная группа называлась «Молотов, Маленков, Каганович и примкнувший к ним Шепилов». Эта формула стала поговоркой. Впрочем, уже через несколько лет она вышла из речевого оборота. Судьба Дмитрия Шепилова — трагедия. Он мог бы стать великим человеком и внести вклад в развитие страны, но в памяти народа остался в ничтожном статусе «и примкнувшего к ним», безвозвратно перешёл из политического контекста в фольклорно-анекдотический. Молва людская бьёт без промаха, и она безжалостна — ибо и народы России никакой жалости к себе не знали никогда.
Микоян на Пленуме выступал дважды, 24 и 25 июня. Стенограмма его речи — более 70 страниц.
Оценивая роль Микояна в разгроме «антипартийной группы», следует понимать, что начиная с 1955 года в экономике он придерживался отчётливо либеральных взглядов, во внутренней политике — умеренно либеральных. Знал ли он о заговоре — вряд ли. С Молотовым они уже давно разошлись. Судя по откровениям Молотова, записанным Феликсом Чуевым, он считал себя много выше Микояна по политическому
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 164
