виделся темно-зеленым и белым, перетянутым грязноватыми ремнями дорожек. Он, наверное, качался, этот городок, легко, как падающий лист бумаги.
Лиля подумала: возможно, пилоты видят ее. Кто она? Восклицательный знак? Точка?
Была суббота, Лиля автобусом приехала из Каретного. Кто-то топал за ее спиной. Ритмично, громко, будто отрабатывал ходьбу на месте. Лиля обернулась. Увидела молодого солдата. Смуглого, длинного. Парень улыбнулся и развязно представился:
— Рад приветствовать, рядовой Истру.
— Вольно, — сказала Лиля. — Можете продолжать путь.
— Никак нет, — Истру галантно взмахнул рукой. — Впереди вас не смею.
— Хорошо, — согласилась Лиля. — Тогда по крайней мере возьмите сумку.
— Рад стараться… И считайте, что вам крупно повезло… Не для распространения, а так, между прочим… Я из киностудии.
— «Молдова-фильм»?
— Какая проницательность!
— Можете не продолжать. — Лиля повернула голову, оценивающе посмотрела на Истру. Усмехнулась. — Вас зовут Мишка. Вы служите у лейтенанта Березкина. Ваша девушка вышла замуж и прислала исповедальное письмо…
— Леди, — остановился Истру, — из какой вы разведки?
— Из полковой…
— Снимаю шапку! Великолепная подготовка. Суперкласс! Вам, наверное, известно, в каком году родилась моя бабушка и какие конфеты любит мой племянник Петря…
Истру говорил еще что-то, тут же забывая сказанное…
— Хватит, — наконец решительно прервала Лиля. — Помните, что Козьма Прутков сказал по такому случаю?
— Вспомнил, — огорченно кивнул Истру. — Если у тебя есть фонтан, заткни его.
Лиля снисходительно похвалила:
— Правильно… Однако я имела в виду другой афоризм — «Лучше скажи мало, но хорошо».
Взгляд у Мишки потускнел. «Суровая девица», — подумал он обиженно.
— Рядовой Истру! — У казармы стоял лейтенант Березкин. — Где вас дьявол носил целых тридцать пять минут?
— Товарищ лейтенант, — сказал Истру, возвращая Лиле сумку, — употребляя слово «дьявол», вы косвенным образом признаете существование нечистой силы.
Березкин растерянно заморгал, зачем-то стянул с правой руки перчатку. Неожиданно заметил:
— Великолепно сказано.
Лиля пришла домой. Отец и бабушка обедали.
— Исхудала, совсем исхудала, — горестно покачала головой Софья Романовна.
Отец спросил, отодвигая тарелку:
— Что у вас нового?
— Ничего, — ответила Лиля. — Игорь вам привет передавал. Звонил дважды. Мне кажется, он на разговорах с Луниной разорится.
5
Игнатов страдал. Раньше это чувство было ему неведомо. Он вырос в нормальной семье, где отец и мать уважали друг друга, все обладали спокойным характером и хорошим здоровьем. В школе он учился средне: без взлетов и падений. В футбол играл как все, плавал как все. Драчливостью не отличался, но постоять в случае нужды за себя мог.
«Самое главное в жизни — спокойствие», — говаривал частенько его отец.
Отец именно так и поступал на практике. Он работал мастером в телевизионном ателье. Приветливо встречал клиентов у самого порога. Даже тогда, когда они хмуро возвращали назад недавно отремонтированные телевизоры, он все равно улыбался, умудренно вздыхал и говорил:
— Техника на грани фантастики.
Мать Игнатова служила бухгалтером в горисполкоме. Женщина она была аккуратная. И не только в арифметике. Их дом и двор, оплетенные виноградом, всегда имели ухоженный праздничный вид.
Впервые Славка стал дружить с девочкой в восьмом классе. А вернее, в летние каникулы с восьмого на девятый. Девочку звали Анжелой. Она жила на соседней улице, в доме, где был магазин спорттоваров и продавались лодки, пластмассовые и надувные, и ярко окрашенные моторы к ним. Славка Игнатов мечтал о лодке с мотором, рассекающей соленую морскую воду. Будет ранний-ранний рассвет… Чуткая синева на горизонте. Крики чаек. Холодная тяжесть моря. И белый волосок лески, исчезающий в зеленой глубине…
В магазине спорттоваров Славка и повстречался с Анжелой. Первый раз он только посмотрел на нее. А может, не столько на нее саму, сколько на ее красную мини-юбку. Однако на следующий день он вновь увидел девочку у отдела фототоваров.
— Чего ты ищешь? — спросил он.
— Закрепитель, — ответила она.
— У меня есть. Пойдем.
Она наморщила лоб и стала очень забавной:
— Далеко?
— Нет, — сказал он. Назвал улицу.
— Это близко, — кивнула она. — Но сейчас мне нужно на урок музыки. Если хочешь, я приду позже…
— Во сколько?
— В четыре.
— Приходи, — сказал он.
Сидел на яблоне. Читал Джека Лондона. И ждал. Почему-то волновался: гадал — придет, не придет.
Солнце передвинулось как раз к середине моря. Тени от листвы деревьев сделались гуще. Правда, они все же оставались пятнистыми: темными и желтыми. Но желтые словно усохли за часы, прошедшие от полудня. Темные, наоборот, налились, набухли…
— Эй! — услышал он голос и увидел девчонку в красной мини-юбке возле калитки.
— Заходи, — позвал он.
— Тут написано, во дворе злая собака.
— Это я, — объяснил он. — Другой уже три года нет.
— Понятно, — сказала она. И, скрипнув калиткой, вошла во двор.
Он спрыгнул с ветки чуть ли не ей на голову. Девчонка, видимо, как и Славкин отец, относилась к жизни с философским спокойствием, потому что даже не вздрогнула. Сказала:
— Хорошо.
— Что хорошо? — не понял он.
— Хорошо, когда есть сад. И дом деревянный. Можно сидеть на ступеньках. Смотреть на цветы, на деревья.
— Ты живешь в панельном?
— Да, в пятиэтажном, — подтвердила она грустно.
— У вас ванна есть, — напомнил он. — А мы в городскую баню ходим.
— Ванна — это не главное, если море рядом. Соленую воду можно смыть под краном.
— Зимой не очень-то под краном помоешься.
— Зимой можно походить и в баню. Это так интересно.
Они стояли возле калитки в метре друг от друга. «Девчонка, конечно, глупая, — решил Славка, — но хорошенькая. Раньше вчерашнего дня я ее никогда не видел».
— Ты отдыхать приехала? — спросил он.
— Нет. Насовсем, — ответила она без особой радости.
— Правильно, — сказал он. — Туапсе — город хороший. — Потом добавил: — Ну пошли…
— Как тебя зовут? — спросила девчонка.
— Славка.
— А меня Анжела.
— Красивое имя…
Девчонка загордилась, но покраснела…
Из мальчишеских рассказов Славка знал, что девчонок сначала нужно брать под руку и ходить с ними по городу, чтобы они привыкли… Потом следует попытаться обнять. Добившись в этом успеха, надо целоваться…
Встречались они год. Через год Анжела с родителями переехала жить в Новосибирск.
В десятом классе Славка ходил под руку то с одной, то с другой девчонкой. С Анжелой не переписывался. Она сказала, что письма — предрассудки.
— Если судьбе угодно, она сведет нас и без писем. Как это сделала уже однажды.
Он согласился с Анжелой. Он сам не писал писем. И не имел понятия, как это делается.
— Я знаю твой адрес, — сказала она. — Твои папа и мама никуда из Туапсе не денутся.
— Это точно.
Все шло нормально. Даже неудача на вступительных экзаменах в институт международных отношений не заставила Славку страдать.
А сегодня… Игнатов страдал. Хотелось думать о Лиле. Хотелось слышать ее голос, видеть лицо. И конечно же, глаза… О глазах
