Через двадцать минут Тэдди вернулся к темной комнате, на нембыли синие джинсы, темно-коричневый кашемировый жакет и свитер под горло. Всеэто ему когда-то купила Ванесса в магазине «Блуминдейл». Сам он никогда некупил бы себе ничего подобного, но был вынужден признать, что эти вещи пришлисьему по душе сразу же, как только он надел их.
– Ты когда-нибудь выйдешь оттуда, мисс ВеликийФотограф?
Едва Тэдди произнес эти слова, как дверь широко распахнуласьи перед ним появилась Ванесса во всем блеске своей красоты: прекрасные волосыструились по плечам, а широкая улыбка озаряла лицо.
– Я только что проявила несколько по-настоящемувеликолепных снимков.
– Снимков чего? – Тэдди с нескрываемымудовольствием смотрел ей в глаза. Было совершенно очевидно, что в течениедвадцати трех лет она составляла смысл его жизни.
– Позавчера я сняла каких-то ребятишек в парке, и ониполучились потрясающе. Хочешь взглянуть?
Она смотрела на Тэдди с восторгом, и он следом за ней вошелв темную комнату. Ванесса включила свет, и он увидел фотографии. Она былаправа: снимки получились великолепные.
– Собираешься продать их?
– Не знаю. – Ванесса склонила голову набок, ибелокурая грива упала на плечо. – Тут неподалеку есть галерея, иустроители хотели выставить некоторые из моих работ. Подумаю, может быть, дамим эти.
– Снимки поистине прекрасны, дорогая. В последниенедели ты отлично потрудилась.
Ванесса ущипнула Тэдди за щеку и поцеловала.
– Все оттого, что у меня есть дядя, который покупаетмне великолепные фотоаппараты.
На Рождество Тэдди купил ей «лейку», а на окончание колледжаеще «Никон». Свой первый фотоаппарат Ванесса получила на восемнадцатилетие, счего, собственно, и началось ее увлечение фотографией.
Держась под руку, они вышли из дома, поймали такси и добралисьдо ресторана. Теперь, когда она закончила колледж, они часто вместеотправлялись по вечерам поразвлечься. Тэдди нравилось ходить с Ванессой поразвлекательным заведениям, и ей тоже нравилось быть с ним, хотя временами нанего накатывало чувство вины. Во время учебы в школе у Ванессы было не многодрузей, она росла обособленным ребенком, любила уединение и все время льнула кнему. Учась в Вассаре, Ванесса завела некоторые знакомства со сверстниками, носо своим фотоаппаратом чувствовала себя гораздо счастливее. И теперь, когда додвадцатитрехлетия Ванессы оставалось всего несколько недель, она все ещеоставалась девственницей. В ее жизни не было мужчин, и, казалось, она избегалаконтактов с ними. Прикосновение, чужая рука на ее руке почти всегда вызывали вней содрогание. Это беспокоило Тэдди. Как и предрекал первый психиатр много летназад в зале суда, пережитый и увиденный ею ужас оставил след в ее жизни, дажеесли он никогда не проявится на поверхность. До сих пор ничего не проступало, иТэдди гадал: может быть, подсознательно она запомнила, как Василий убивал еемать, и потому испытывала страх перед мужчинами? Или же эта картина былапогребена настолько глубоко в подсознании, что не влияла на нее? Подобношрапнели, оставшейся в теле после давно забытой войны?
– Ты чертовски серьезен сегодня, дядюшка доктор. В чемдело? Что-то случилось? – Она всегда держалась с ним прямо и откровенно.
– Я просто задумался.
– О чем?
Ванесса усердно жевала огромный гамбургер, и на вид ей можнобыло дать лет четырнадцать. Тэдди улыбнулся, глядя на нее.
– О тебе. Как это ты умудряешься быть таким примернымребенком? Это же ненормально.
– У меня заторможенное развитие. – Ванессаулыбнулась и положила гамбургер на стол. – Неужели тебе хотелось бы, чтобыя села на иглу? – Она улыбнулась, зная, с каким отвращением Тэддиотносился к наркотикам, хотя и не догадывалась почему.
– Прошу тебя. Я ем.
– Ладно… Будь доволен, я просто скучная. – Ванессаотлично знала, к чему он клонит.
Сейчас он скажет, что ей следует ходить на свидания с каким-нибудьсимпатичным молодым человеком, а не со своим старым дядюшкой. Эту речь онаслышала уже десять тысяч раз и в ответ всякий раз заявляла, что ему самомудавно пора жениться.
– Кто это сказал, что ты скучная?
– Ты собираешься снова начать нападать на меня за то,что я девственница.
– Я? – Тэдди с удивлением посмотрел на нее. –Ты слишком хорошо меня знаешь, Ванесса.
– Черт подери, приходится! – Она хмыкнула. –Как-никак мы живем вместе тринадцать лет.
Она произнесла это чересчур громко, и несколько человек,сидевших поблизости, повернулись в их сторону и с удивлением уставились на них,в особенности две дамы, смотревшие с явным неодобрением.
Тэдди повернулся к ним, изобразив на лице самуюочаровательную из своих улыбок, и елейным голосом пояснил:
– Моя племянница.
– Мы уже слышали такое и прежде, – резко бросилаодна из дам, отворачиваясь.
Ванесса расхохоталась:
– Ты ведешь себя более вызывающе, чем я, ты об этомдогадываешься?
Беда состояла в том, что они слишком любили друг друга, и имбыло так хорошо, что у них не было причин и желания искать развлечений иличего-то иного на стороне, а это-то как раз и не шло на пользу ни одному, нидругому. Тэдди так и не избавился от воспоминаний о Сирине. Воспитание Ванессыв одиночку, отнимавшее практически все его свободное время, служило предлогомдля оправдания, почему он так и не занялся всерьез поисками спутницы жизни.Время от времени в его жизни появлялись женщины, но они никогда не имели длянего большого значения. Что же касается Ванессы, то она, казалось, простоизбегала каких-либо серьезных отношений с мужчинами. В их обществе онастановилась странно застенчивой и чувствовала себя неловко. Тэдди замечал этоза ней. Поэтому она пряталась за объективом своего фотоаппарата, наблюдая черезнего и при этом чувствуя себя так, словно никто ее не видит.
– Напрасная трата времени, девочка, – проговорил сулыбкой Тэдди, глядя на Ванессу и оплачивая счет.
– Ты это к чему?
– К тому, что ты повсюду все время таскаешься со мной.Так я никогда не сбагрю тебя с рук. Неужели ты не хочешь замуж?
Но когда бы он ни упомянул о замужестве, в ее глазах всякийраз появлялся ужас.
– Нет, никогда. Это не для меня.
В этот момент Тэдди разглядел те самые кусочки шрапнели,которые начали проступать на поверхность. Они присутствовали в ней все время,просто она об этом не догадывалась.
На следующее утро они мирно сидели дома и завтракалияичницей с беконом. По договоренности они по очереди готовили завтрак. В днидежурств Ванессы ели яичницу, а в дни, когда дежурил Тэдди, – французскиетосты. Завтрак проходил в тишине. Они просматривали газеты, синхроннопереворачивая страницы. Смотреть на них по утрам – все равно что наблюдать задвумя танцорами, исполняющими балетную партию. Все действия синхронизированы досовершенства, и ни один из них не произносил ни слова до второй чашки кофе.
