– Какие?
– У нас есть три верных союзника, – мрачно проговорил Андреев. – Армия, авиация и флот.
Голицын посмотрел на него, но комментировать слова министра не стал.
– Ситуацию может разрядить только ваша личная встреча с американским президентом.
По кабинету прошло движение. Присутствующие отреагировали на предложение главы МИД жестами, пожатием плеч и улыбками, хотя вслух своего мнения никто высказывать не решился.
– Вы думаете, он пойдёт на контакт? – усмехнулся Корнеев.
– Пойдёт, – кивнул Голицын. – Он чувствует себя победителем. Нам следует приготовить хороший аргумент, чтобы сбить с господина Траппа американскую спесь.
– Интересная мысль. Какой аргумент вы предлагаете?
Голицын посмотрел на Звягинцева.
– Пусть Роман Семёнович подумает над вариантами. Динло – его епархия. Мы, конечно, можем пригрозить Штатам применить оружие, но это будет выглядеть не просто вызовом пиндосам… простите за жаргон… не просто американцам, но вызовом всему миру. Нас не поймут ни враги, ни друзья.
В кабинете стало тихо.
Президент побарабанил пальцами по столу, не отрывая взгляда от экрана: генсек НАТО Ян Болтунберг с пеной у рта доказывал корреспонденту вину России перед человечеством, оправдывая военную эскалацию и посыл военно-морского флота НАТО к берегам Камчатки.
– Возможно, вы правы, Николай Фёдорович. Играть с огнём в нынешней ситуации опасно. Георгий Павлович, что мы имеем на восточном фланге?
– Пограничные войска подняты по тревоге…
– Знаю, меня интересует соответствие сил.
– Наш восточный флот имеет в своём составе шестьдесят боевых кораблей, в том числе два крейсера, двенадцать эсминцев и двенадцать атомных ракетоносцев проектов «Ясень М» и «Хаски». Не считая катеров и подводных дронов. Подтягивается Северный флот. На готовности черноморская и каспийская флотилии с «калибрами». У американцев более девяноста судов, в том числе четыре авианосца и двадцать эсминцев. Плюс флот НАТО – около сорока кораблей. Ну, и китайский флот – около двадцати боевых единиц.
– Китайцы поддержат нас, – сказал Голицын.
– К сожалению, китайцы ведут себя непредсказуемо, – сказал Колесников. – Поддержка лишь на словах, зато они скорректировали орбиту своей станции «Тяньгун-1» так, что она теперь будет регулярно пролетать над Джугджуром. А учитывая то обстоятельство, что на борту станции может быть рельсотрон, ждать от них можно что угодно.
– В принципе мы проигрываем количественно, – закончил Андреев, – но по ударной мощи мало в чём уступаем противнику. Это если не учитывать наши СЯС, способные достать Америку в любой момент.
– Мы не собираемся затевать всеобщую войну, – покачал головой Корнеев. – Но американцы, ослеплённые своей безнаказанностью и мнимым превосходством, уважают только силу, поэтому эту силу мы должны показать. Вряд ли они рискнут атаковать Динло ядерными ракетами, но провокацию устроить могут, кинув тот же гиперглайдер, как в прошлый раз. Чем мы ответим?
– «Красухой», – улыбнулся начальник Генштаба.
Корнеев пустил морщины по лбу, с сомнением глядя на него, и министр обороны добавил:
– До Джугджура не долетит ни один самолёт, ни одна ракета, Сергей Сергеевич. Мы установили в районе посадки пришельца три трассовых РЛС «Сопка-2» и РЭБ последнего поколения «Красуха-4». Об испытаниях этого комплекса на полигоне в Крыму я вам докладывал. Противник не знает о возможностях модернизированной четвёртой «Красухи».
– Можно как-то продемонстрировать эффективность этого защитного оружия? Так, чтобы серьёзно отбить охоту американцам приближаться к нашим берегам?
Андреев и начальник Генштаба переглянулись.
– Надо подумать, – сказал Лебедев.
– Думайте, товарищи, но побыстрее. Ещё аргументы для господина Траппа?
– Разрешите, Сергей Сергеевич? – привстал Звягинцев.
– Слушаем вас, Роман Семёнович, сидите.
– Как стало известно недавно, – произнёс начальник НТ-центра, – внутри Динло находится наш специалист, учёный физик Леонтий Хромов. Точнее, двое товарищей, он и эксперт из Томска Марина Лебедева.
– Моя сестра, – мрачно добавил начальник Генштаба.
Звягинцев смешался, посмотрел на него недоумённо.
– Извините, Иван Леонидович, не знал…
– Продолжайте, Роман Семёнович.
Звягинцев собрался с мыслями.
– По некоторым данным, они там живы, но почему-то не могут выбраться наружу. Можно попробовать направить в Динло парламентёра.
– Вы не себя имеете в виду? – хмыкнул Андреев.
Звягинцев покраснел.
– Нет, я не гожусь, здоровье не позволит. Но если прикажете…
– Не отвлекайтесь, Роман Семёнович.
– Брат Леонтия Хромова, майор Назар Хромов, находится сейчас в зоне событий и мог бы… рискнуть…
– Насколько мне известно, все наши попытки проникнуть внутрь пришельца заканчивались неудачей.
– Не все, во время нахождения Динло на берегу озера Виви тот же Назар Хромов и полковник Волконская смогли побывать внутри пришельца и остались живы.
– Благодаря чудесному стечению обстоятельств, – проворчал Лебедев.
– Вы полагаете, ему удастся сделать это ещё раз?
– Не уверен, – признался Звягинцев огорчённо. – Однако он знает, с чем придётся столкнуться. К тому же это единственный шанс спасти брата… и Марину Леонидовну. А главное – выяснить причину возвращения Динло и степень угрозы.
Корнеев задумался.
Колесников наклонился к уху начальника НТ-центра:
– Когда вы в последний раз разговаривали с Волконской?
– Сегодня утром.
– У неё всё в порядке?
– Жалуется на Фурсенко, – понизил голос Звягинцев. – Ставит палки в колёса, командует, ведёт себя по-хамски, будто он не членкор, а пахан.
Глава ФСБ глазами показал на президента.
Звягинцев кивнул.
– Хорошо, – сказал Колесников, – я поговорю с Сергеем Сергеевичем, чтобы его отозвали.
– Наверно, это действительно шанс, – подвёл итоги своим размышлениям Корнеев, – и его надо реализовать. Тем более что на кону конфликт со всеми конкурентами. Вернёмся к американцам. На что может пойти Трапп?
Присутствующие заёрзали, переглядываясь.
– Трапп не всегда предсказуем, – сказал директор СВР, – но если с ним разговаривать на равных, он вменяем. А вот министр обороны США – явный псих, жестокий и беспринципный.
– Не согласен, – вырвалось у Звягинцева.
– Почему?
– Не надо перекладывать поведение нынешних руководителей Штатов, а также Украины, Польши, Прибалтийских стран на психиатрию. Я работал в НИИ судебной психиатрии имени Сербского и точно знаю, что жестокость не является признаком сумасшествия. Самые чудовищные преступления совершаются вполне здоровыми психически людьми. Что касается Пуппо, то у него просто отсутствуют нравственные качества. Это врождённый подонок, которого не смогут изменить ни воспитание, ни лечение. Никакие формально утверждённые социальные нормы ему не доступны. Это человек без тормозов, а точнее – нелюдь, считающая себя сверхчеловеком.
