- Даже не думала, что Вадик настолько сильный, -стараясь скрыть дрожь, призналась я, - В одиночку скрыть от меня целую армию…Как я не поняла, что меня дурят?!
- Вадик и, правда, удивительно сильный. Он давал тебе ровностолько информации, сколько требовалось, чтобы ты ничего не заподозрила, -голос Гнева звучал ровно, будто мы обсуждали совершенно обычную, тривиальнуювещь.
- Невероятно…
- В планах активный поиск таких, как вы. Вадик способенчувствовать тебя, значит, почувствует и других потенциальных Карателей.Благодаря соглашению с Архангелами, мы вольны вести открытые поиски, неопасаясь официального сопротивления.
- Мы врали друг другу, и это была часть твоего плана! –внутреннее равновесие, достигнутое пролитыми слезами, снова рухнуло.
- Всё получилось, как должно. Мы прикрывали тебя. Я не могдопустить, чтобы ты пострадала. Вадик чувствовал, где ты, а Ангелы из числанаших могли подняться наверх и вмешаться, - продолжая сохранять спокойствие,рассуждал Гнев. Он выглядел и вел себя, как стратег, как победитель.
- То есть рассчитывать на моё предательство для тебясовершенно нормально?
- Вопрос нормальности всегда казался мне довольно спорным, -пожал плечами Гнев, кажется, не видя никаких оснований для моего удивления, -Цель достигнута, ты чувствовала, что поступаешь, как считаешь нужным, а не так,как кто-то тебе велел. И вела себя максимально естественно, а главное – четко иуверенно.
Я не находила слов. Внутри всё кипело, рискуя вырватьсянаружу с новым потоком слез.
- Ты не в себе, - Гневу не требовалось никаких особыхумений, чтобы понять, насколько ужасно моё состояние, - Мне непонятна инеприятна такая реакция. Архангелы сумели напугать тебя?!
Говоря последние слова, Гнев выглядел взволнованным. В егоголосе сквозило торжество.
- Ты, правда, не понимаешь, даже не догадываешься, что ясейчас чувствую? – я говорила так тихо, что сама едва себя слышала.
Гнев хмурился.
- Тебе неприятно, что ты не владела всей информацией.Возможно, задета твоя гордость…
- Гордость? – я не шептала, я буквально шипела. Гордость?! –Ты серьезно?
- Пока меня не было рядом, ты была предоставлена самой себеи привыкла к ощущению контроля. Мне и самому знакомо это чувство. И уже, будучисо мной, не раз демонстрировала нежелание находиться на вторых ролях. Носейчас… Ты была главным действующим лицом. Всё произошедшее твоя заслуга. Мыперевернем мир. Что может быть важнее? - начиная раздражаться, бросил Ира.
Я молчала, пытаясь собраться с мыслями.
- Да, я в некотором смысле манипулировал твоей склонностьюдействовать по собственному разумению. И да, я, возможно, прибегнул к обману,но ты не можешь не понимать масштаб произошедшего, важность нашей цели.
- Ты прав, я, как никто, понимаю, насколько важно нам сВадиком реализовать собственное предназначение, но ты повел себя не так, как яожидала, - стараясь тщательнее выбирать слова, призналась я.
- Ты ждала, что я закрою глаза на происходящее у меня подсамым носом? Или рассчитывала, что я настолько близорук, что вообще ничего незамечу? – Гнев говорил холодно, но я чувствовала – его возмущали мои мнимыесомнения в его компетентности, - Что не так? У нас получилось, понимаешь,получилось! Чего ты ещё хочешь?
- Не знаю, зато прекрасно понимаю, чего не хочу. Отношений,построенных на лжи.
- Ты ведешь себя, как ребенок, - я видела, что зараздражением Гнев пытается скрыть удивление и растерянность. Неужели, он непредвидел такой реакции?! – Я Грех, я не просто неземное существо, я мятежник,решивший добиваться справедливости.
- Моя сущность, мой дар, всё это основано на борьбе с ложью.Ты говоришь о цели, о важности перемен, о том, что мы сделали. Да. Ты говоришьтолько об этом, а я пытаюсь говорить о нас.
- Ложь - не самый плохой путь к справедливости.
- И опять ты не слышишь главного.
- Наша цель, вот, что важно. Что касается нас: разве моямаленькая тактическая хитрость помешает нам и дальше быть вместе?
- Я врала тебе, желая поступать по-своему, считая себяобязанной следовать общим интересам, пренебрегая личным, будучи, как оказалось,главной фигурой в чужой игре. Пошла против собственной природы… Да, я, каквидно, ставила общую цель так же высоко, как и ты. Но, соглашаясь на псевдоплан Вадика, я отдавала себе отчет в том, что после исхода, каким бы он ни был,ничего не будет как прежде. Я не верила в твой план, я не доверяла твоимсоображениям, я не поддержала твое решение.
- Твоя ложь меня не задевает.
- Речь не о тебе, речь о том, что чувствую я! Речь о том,что это значит для нас с тобой.
- Успокойся, - мужчина попытался обнять меня, но яувернулась.
- Мы любим друг друга, но быть вместе у нас не получается, -заявила я, пугаясь смысла собственных слов, - Мы разные. Ты видишь впроизошедшем только победу, только триумф, я же вижу катастрофу, потому чтосмотрю не на то, что приобрел мир, а на то, что потеряли мы с тобой. Будь тычеловеком, возможно, мы бы видели эту ситуацию одинаково…
- Человеком? Тогда, может, дело в том, что ты любишь неменя, а того, кем привыкла меня считать? Мою истинную сущность не так уж легкопринять, но ты захотела попробовать, потом решила, что не вышло. Или непростила за мой уход. А может причин несколько?
- Но тогда и ты любишь не меня, а девочку, которую следуетнаставлять. Речь не о прощении, и вопрос старых обид давно закрыт. Просто наше отношениек нам же слишком разное. Ты никогда не будешь мыслить человеческими категориями.Рядом с тобой становится нечем дышать: когда-то от любви, а когда-то отневозможности быть собой и видеть в тебе возлюбленного, а не одно из воплощенийГнева.
Мне не удалось удержаться от прикосновения к Ириному сознанию.Гнев был подавлен и зол: разозлен на себя, на меня, на обстоятельства, скоторыми я не хотела бороться, а он не мог.
- Ты способна полюбить снова, но я готов ждать иного исхода.Мы можем познакомиться снова. Дай нам ещё один шанс, - несмотря на злость, бушующуюв нем, Ира говорил уверенно и мягко.
- Я люблю тебя, вот только «но» никуда не денется, пока я непойму, как справиться с тем, что во мне происходит, как сделать свою жизнь чутьболее нормальной, чуть менее сумасшедшей, сделать её такой, чтобы в ней появиласьвозможность по-настоящему быть с тобой, не изворачиваясь, без лжи и недомолвок,принимая тебя таким, каков ты есть, - слова, идущие от сердца и подобранныенастолько правильно, насколько это возможно, вынуждали меня сжимать кулаки исдерживать слезы.
Какое-то время мы с Гневом молча смотрели друг на друга. Яне могла не касаться его сознания своим внутренним взором. Его смятение, егоярость, его страх, его любовь, его нежность, его нежелание видеть меня такой –всё слилось в одно густое чувство, невыносимо похожее на боль потери. Но ямолчала, сжимая кулаки, не давая себе сорваться, не давая себе обнять его. Ибуквально за мгновение всё переменилось. Я почувствовала, что он согласенотступить.
