— Кайкаис! — закричали макуранцы, увидев, что их командир мертвым падает с коня.
Зеприну все это было безразлично. Издав еще один дикий вопль и высоко подняв над головой окровавленный топор, он бросился на Авшара. Слишком поздно поворачиваться и встречать удар халогайского топора мечом. Однако Автар недаром был самым могущественным колдуном этого мира. Ни на секунду не ослабив других чар, он мгновенно бросил против обезумевшего Зеприна сложное заклинание. Это было заклинание огня, которое поразило видессианского всадника в самом начале битвы. Огненные языки сорвались с пальцев колдуна.
Но халогай покачнулся, однако он не упал на землю, охваченный пламенем. Берсеркова ярость и снедающая его ненависть защитили Зеприна даже от чар. Великан-халогай быстро пришел в себя и снова поднял топор. Теперь Авшар встретил удар топора мечом. Но он сумел лишь слегка отклонить его в сторону. Вместо того чтобы разрубить череп Авшара, топор ударил жеребца по шее. Колени животного подогнулись, и оно рухнуло на землю.
Имперцы издали громкий радостный крик.
— Авшар упал! — прокричал прямо в ухо Скавру легионер с рассеченной щекой.
Трибун тоже хрипло закричал. Но вопль застрял у него в горле, когда он увидел, что князь-колдун успел высвободиться из стремян и вскочить на ноги прежде, чем Зеприн добил его.
Халогай метнулся к своему врагу. Марк попытался было пробиться к ним, но противники сошлись в поединке прежде, чем он смог это сделать. Первый удар Зеприна пришелся на воздух — Авшар уклонился. С удесятеренной от жажды мести силой халогай нанес второй удар. Его топор просвистел над головой. Авшар отпарировал удар, но меч едва не вылетел у него из рук. Колдун засмеялся.
— Когда хочешь убить человека, дурак, — произнес он насмешливо, — делай это вот так! Так! И вот так!
Каждый удар Авшара попадал в цель быстрее, чем мог уловить человеческий глаз. Кровь потекла из многочисленных ран халогая. Любая из них убила бы на месте обычного воина — особенно последняя, которая пришлась у основания шеи. Но в своем безумии халогай, казалось, не чувствовал этого. Он попросту не знал о том, что умирает, и продолжал биться.
Зеприн снова нанес удар. На этот раз Авшар взвыл — топор смахнул мизинец его правой руки так чисто, как это сделали бы на плахе. Князь-колдун сжал руку в кулак, чтобы остановить кровь. После этого он уже бился молча, не размениваясь на насмешки. На каждый удар Зеприна колдун отвечал тремя, и почти все они попадали в цель.
И вдруг Зеприн в замешательстве остановился. Кровь запузырилась у него на губах и хлынула изо рта и носа. Грозные глаза северянина затуманились, топор выпал из внезапно ослабевших пальцев. Халогай закачался и мертвым рухнул на сухую землю, зазвеневшую под тяжестью его тела и доспехов.
— Есть ли еще кто-нибудь? — крикнул Авшар, наступив сапогом на горло Зеприна, чтобы подчеркнуть свое торжество.
Князь-колдун стремительно зашагал вперед, уверенный в том, что никто из имперцев не посмеет больше бросить ему вызов. Затем он резко остановился. На его лице вспыхнули одновременно изумление и ярость.
— Ты?!! — прошипел он.
— Я. — Неуверенный, испуганный, Скавр сумел выдавить из себя только одно это слово. Он был так утомлен, что едва удерживал щит. В отличие от того далекого дня в Палате Девятнадцати лож, сейчас у Авшара не было щита. Но на сей раз трибуну было наплевать на правила честного поединка. Он поднял галльский меч.
— Стоять! — проговорил он. И с ужасом подумал, что сейчас Авшар убьет его на месте.
Но князь-колдун на шаг отступил. Трибун немного пришел в себя и собрался с духом. Конечно, сообразил Скавр, он удивлен. Авшар никак не ожидал увидеть Скавра — ведь он не чуял присутствия заколдованного меча.
Марк поискал глазами Виридовикса, но нигде не увидел его.
Авшар колебался лишь несколько мгновений. Но наступая на римлянина, он двигался куда более настороженно, чем в схватке с Зеприном.
Однажды князю-колдуну уже доводилось скрестить меч с Марком, и он знал, что римлянин был опаснее разъяренного берсерка. Кроме того, Авшар испытывал немалый пиетет перед галльским мечом.
Первое же столкновение клинков показало Скавру, что дела его плохи. Он явно переоценил свои силы. Марк был близок к истощению, в то время как Авшар, казалось, черпает энергию из какого-то неиссякаемого источника.
Трибун принимал на щит один удар за другим. Тяжелый клинок Авшара врубался в бронзу и стал уже проникать в деревянную основу щита.
Князь-колдун с легкостью отбивал все атаки Марка. Противники сражались в одиночестве. Ни один из макуранцев не пришел на помощь Авшару. Будь на месте князя-колдуна обыкновенный командир, Марк продержался бы недолго.
Однако это преимущество имело и оборотную сторону. Имперцы страшились князя-колдуна не меньше, чем его собственные солдаты. Ни один из видессиан не нашел в себе мужества присоединиться к римлянину.
Как бы в укор себе, макуранцы и видесспане бились теперь вокруг с удесятеренной яростью.
Горгиду Марк казался Аяксом, сражающимся против Гектора. Силы были слишком неравны. Несмотря на замешательство, Марк был слишком упрям и горд, чтобы, покуда жив, уступить врагу хотя бы пядь земли. Покуда жив…
Грек подтолкнул Виридовикса в спину.
— Во имя богов, скорее! Скавр не может удерживать его вечно.
— Эй, осторожнее, болван! — вскрикнул Виридовикс, извернувшись, как змея, чтобы уйти от нападения макуранца. — Ты что, хочешь, чтобы меня угробили ни за что?
Резкий ответный выпад кельта поразил врага в правое плечо. Макуранец уронил саблю и бросился бежать. Один из халогаев разрубил бегущего топором почти пополам.
— Скорее! — настойчиво повторял Горгид. Он пронзил мечом копейщика, который навис над ним, и кольнул гладием его лошадь. Железные подковы могли быть такими же опасными, как длинные макуранские копья. В последнюю минуту греку все же удалось увернуться.
Марк еще держался, сам дивясь этому. Авшар играл с ним, как кошка с мышью, дразня и мучая. Он все откладывал последний удар, который прикончил бы Скавра. Время от времени князь-колдун наносил Марку легкую рану и улыбался своей страшной улыбкой.
— Давай вырывайся! Спаси себя, если можешь! — торжествующе шипел он.
Авшар наслаждался победой над трибуном почти так же как если бы перед ним стоял сам Гавр. Колдун вовсе не спешил расстаться с таким приятным развлечением.
На плаще Авшара тоже была кровь — и у мыши есть зубы. Но все раны Авшара были незначительными, в то время как тело Марка кровоточило уже в десятке мест. Прошла, казалось, целая вечность.
Наконец князь-колдун воскликнул:
— Ну что ж, пора покончить с этим фарсом!
Он прыгнул на Скавра. Его закованное в доспех плечо ударило по краю щита римлянина и опрокинуло его. Действуя как на учениях, Марк удержал щит между собой и противником.
