Глава четырнадцатая
Люди бродят во мгле, люди смотрят во мглу,
И мой огонек темный ветер задул.
Я руку тяну, может, встречу твою.
Может быть в этой мгле встречу руку твою.
Грег Браун[107]. С тобою во мгле
Машину они сменили в пять часов утра в Миннеаполисе, на долговременной стоянке местного аэропорта. Заехали на самый верх парковочного комплекса, где автомобили стояли уже под открытым небом. Тень снял оранжевую робу, наручники и ножные путы, положил их в тот самый пакет из коричневой бумаги, где так недолго хранились его пожитки, сложил пакет несколько раз и опустил в урну. Им пришлось подождать еще минут десять, пока из двери аэропорта не вышел молодой человек с грудью как бочка и не направился в их сторону. На ходу он ел картошку-фри из пакетика от «Бургер Кинг». Тень сразу его узнал: тот самый, что сел к нему на заднее сиденье, когда они вышли из Дома-на-Скале, и мычал всю дорогу — так что машина дрожала. Теперь на лице у него красовалась тронутая сединой, будто инеем, бородка — и делала его много старше.
Он вытер руки о джинсы и протянул Тени могучую лапищу.
— Я слышал про смерть Отца Всех, — сказал он. — Они заплатят, и цену они заплатят немалую.
— Среда был вашим отцом? — спросил Тень.
— Он был Отцом Всех, — густым басом сказал бородач, и у него перехватило дыхание. — Ты им передай, всем передай, что когда будет нужно, мой народ не заставит себя долго ждать.
Чернобог сковырнул застрявшую между зубами крупинку табака и сплюнул ее на покрытый ледяной коркой асфальт.
— И сколько вас таких наберется? С десяток? А может, даже пара десятков?
Борода у человека-бочки встала дыбом.
— А что, десять наших не стоят сотни этих выродков? Кто устоит в битве против человека из моего народа, даже если он выйдет один? Но нас больше, нас куда больше — по городским окраинам. И в горах кое-кто обретается. В Катскиллах, и еще несколько — в веселых городах Флориды. И топоры у них не затупились. И они придут, если я позову.
— Позови их, Элвис, — сказал мистер Нанси. По крайней мере Тени показалось, что он назвал его именно Элвисом. Нанси уже успел сменить форму помощника шерифа на толстый коричневый кардиган, вельветовые брюки и мягкие коричневые кожаные туфли. — Обязательно позови. Именно этого от тебя и хотел наш старый мошенник.
— Они его предали. Они убили его. Я смеялся над Средой, но он был прав, а я нет. Никто из нас больше не может чувствовать себя в безопасности, — сказал человек, имя которого звучало как Элвис. — Но теперь ты можешь рассчитывать на нас. — Он легонько похлопал Тень по спине, и тот едва не отправился в нокдаун. Было такое впечатление, будто его похлопала по спине стенобитная машина.
Чернобог оглядывал автостоянку. Потом спросил:
— Я, конечно, прошу прощения за любопытство, но наша новая машина — она которая?
Человек-бочка ткнул коротким пальцем:
— Вот она, — сказал он.
Чернобог хрюкнул.
— Эта?
Оба они смотрели на автобус, «Фольксваген» семидесятого года выпуска. Заднее стекло было сплошь заклеено постером с радугой.
— Прекрасная машина. Никому и в голову не придет, что вы на такой поедете.
Чернобог обошел автобус. А потом начал кашлять, хриплым, надсадным старческим кашлем, какой пробивает закоренелых курильщиков в пять утра. Он харкал, сплевывал и тер рукой грудь, пытаясь унять боль.
— Да уж, это точно. Никто не заподозрит. А что если полиция остановит нас как явных хипстеров и начнет искать наркоту[108]? А? Нам только этой разлюли-малины не хватало для полного счастья. Надо слиться с пейзажем, а не торчать у всех на виду.
Бородач отпер дверь автобуса.
— Они только глянут на вас, поймут, что вы не хиппи, и пожелают вам доброго пути. Лучшего способа замаскироваться вам не найти. К тому же ничего другого я все равно не смог найти за такое короткое время.
Чернобог, кажется, собирался еще поскандалить, но тут инициативу мягко взял в свои руки мистер Нанси.
— Элвис, ты оказал нам неоценимую услугу. Мы очень тебе признательны. Да, и вот еще — ту, прежнюю машину нужно отогнать назад, в Чикаго.
— Мы оставим ее в Блумингтоне, — сказал бородач. — Волки сделают свою работу. Ни о чем не беспокойся.
Он снова повернулся лицом к Тени.
— Еще раз — разделяю твою боль, и прими уверения в дружбе. Удачи. И если бдение выпадет на твою долю, сочувствую — и восхищаюсь тобой. — Он пожал Тени руку своей лапищей, больше похожей на перчатку бейсбольного кэтчера. Рука у Тени хрустнула. — Передай его телу, когда увидишься с ним. Передай ему, что Альвис, сын Виндалфа[109], веры своей не предаст.
В салоне «Фольксвагена» пахло пачулями, ладаном и сигарным табаком. Стены и пол были оклеены выцветшим розовым ковролином.
— И кто это был? — спросил Тень, выведя машину с автостоянки и с грохотом переключив передачу.
— Он сам тебе сказал — Альвис, сын Виндалфа. Король гномов. Самый большой, самый могучий и самый славный из всего гномьего народа.
— Да какой же он гном?! — удивился Тень. — Сколько в нем росту, сто семьдесят четыре? Сто семьдесят семь?
— Вот именно. Для гнома — рост гигантский, — подал голос откуда-то сзади Чернобог. — Самый высокий гном во всей Америке.
— А что такое он говорил насчет бдения? — поинтересовался Тень.
Оба старика промолчали. Тень посмотрел на мистера Нанси, который усердно глядел в окошко.
