– Я знал раньше.
– Вы по-прежнему можете…
Однако Фило вновь опустил глаза и принялся постукивать ботинком по каминным кирпичам.
– Понимаю, мистер Картер. Вы с мистером Ледоком были очень добры. Я не в силах сделать то, о чем вы просите. Простите.
Картер проследил взгляд Фило: тот чертил ботинком бессмысленный узор; вот так же он сам после смерти Сары строгал деревяшки. Мрак, в который погружен Фило, нельзя развеять ничем.
Ледок открыл было рот, чтобы заговорить, но Картер легонько мотнул головой.
– Всё хорошо, Фило.
Они с Ледоком отошли. Когда Фило не мог их больше слышать, Картер шепнул:
– Мне бы хотелось сказать ему, что в конечном счете всё уладится.
– В таком случае скажи это мне, – тихо отвечал Ледок.
Через несколько минут Джеймс произнес короткую приветственную речь. На людях он расправил плечи и приободрился.
– Это вечер изобретателей, – объявил он, разливая вино и лимонад. – Уверен, вам есть о чем поговорить.
– А у меня есть как раз то, о чем они смогут поговорить. – Том стоял в дверях комнаты и помахивал брошюрой.
– Только не это, – выдохнул Джеймс.
Том бросил на него взгляд, означавший: «Я не мог удержаться», и, воспользовавшись паузой в разговоре, прочел вслух:
– «Теперь, когда вы приобрели «Виктролу», весь мир музыки для вас открыт. Всё – от великолепия классической оперы до безумного джазового свинга – зазвучит у вас дома».
Он сделал паузу. Все присутствующие смотрели в растерянности, за исключением Джеймса, который кипел от возмущения.
– На прошлой неделе мы купили «Виктролу», – объявил Том. – Я вынул ее из ящика, но это тысяча отдельных деталей, и у меня есть инструкция…
Ледок захихикал.
Том продолжал:
– Ума не приложу, как собрать эти железяки, и я сказал Джеймсу, что у нас соберутся величайшие механики мира, и наверняка им будет интересно…
– Давайте сюда, – просипел Ледок. – Макс, вы мне поможете. Фило, если не хотите, можете не участвовать.
Фило бесцветным голосом произнес: «Я помогу» и покинул свой пост у камина.
Миссис Ледок фыркнула.
– Не понимаю. Вы приглашаете человека с больным горлом в гости и тут же загружаете работой?
Покуда Фило читал инструкцию вслух («Освободите тонарм, для чего снимите скобу с крюка звукоснимателя»), Ледок и Макс раскладывали детали, пытаясь понять, где здесь тонарм. Картер решил, что, быть может, его помощь понадобится на кухне.
Однако из кухни его недвусмысленно попросили убраться. Картер потянулся снять с подноса салфетку, и Джеймс стукнул его по руке деревянной ложкой.
– Это печеная картошка с сыром, и не для тебя, а для Малыша.
Картер запротестовал, что хочет помочь с обедом, Джеймс ответил, что он больше перебьет посуды и пусть лучше открывает дверь, если кто-нибудь позвонит. Картер ушел, странно приободренный: по крайней мере Джеймс снова начал его шпынять.
Он встал на выходе из гостиной и стал смотреть, как трое изобретателей сражаются с миссис Ледок: та завладела инструкцией и теперь командовала, что делать.
Фило сказал:
– Слушайте, ребята, она права. Это и впрямь тонарм.
– До чего интересно, – кивнула миссис Ледок. – Дома меня никогда до такого не допускают. Он вечно закрывает дверь. Теперь: «После того, как вставлен осевой стержень, затяните установочный винт». Налево отвинчивается, направо завинчивается, ну, вы знаете.
Картер улыбнулся и отхлебнул вина, потом взглянул на часы и увидел, что представления еще ждать и ждать. Он разрывался между желанием влиться в дружеское общение и нелепым стремлением отключиться и скорее начать шоу.
В дверь позвонили – хорошо, будет хоть какое-то занятие. Картер распахнул дверь, готовый отпустить остроумное приветствие.
На пороге стояла Феба.
– Здравствуйте?
– Здравствуй! – Он едва не закричал от радости.
– О, здравствуй! – Феба, узнав голос, протянула руку. Картер схватил ее и почти рывком перетащил через порог. Она являла собой восхитительный контраст между простотой и сногшибательностью: лицо только чуть-чуть припудрено и не нарумянено, но губная помада – «вызывающе красная», волосы тщательно уложены и заколоты шпильками. Расшитое бисером черное шелковое платье не закрывало горло.
– Я так рад тебя видеть!
– Я рада, что кто-то меня видит. – Она погладила его ладонь, скользнув пальцами по мозолям, потом несколько раз повернулась, показывая себя с разных сторон.
– Ты потрясающе выглядишь, – сказал Картер.
– Я всё сделала сама, ни одна из девушек в приюте не заметила. Хотела бы я их простить, но…
– Как ты сюда попала?
– Фокус.
Из кухни, вытирая руки полотенцем, вышел Джеймс.
– А это, должно быть, Феба.
– Вы Джеймс?
Джеймс оглядел ее с головы до пят и присвистнул.
– Умереть и не встать.
– Спасибо, – рассмеялась она.
– Чарли, ты никогда не говорил мне, что у нее такие аппетитные губки!
– Он всегда опускает самое интересное, – сказала Феба.
– А улыбка! Надеюсь, такси, которое я за вами послал, приехало вовремя?
– Тс-с-с. Я сказала вашему брату, что это фокус.
– Нет, такое пропустить невозможно. – Джеймс нагнулся и поцеловал Фебу в губы. Та онемела от неожиданности, поэтому он добавил: – Вы должны меня извинить, я только что из Парижа.
– Отличная фраза, – запинаясь, выговорила Феба.
Картер рассмеялся, довольный тем, что его брат сумел поразить Фебу.
– Смотрите все! – Джеймс хлопнул в ладоши и обратился к компании возле «Виктролы». – Это мисс Феба Кайл, и она прекрасна!
Феба робко помахала в общем направлении собравшихся.
– Я принесу вам выпить, – сказал Джеймс.
Когда он вышел, Феба проговорила:
– Что ж, занятно.
– Знаешь, вы двое чем-то похожи.
– Я должна кое-что тебе сказать. Здесь есть место поговорить?
Он кивнул, потом сказал: «Да» вслух и добавил:
– Может быть, подождем до после обеда?
– Какой ты рассудительный.
– Сам мучаюсь.
– Ты можешь показать мне виды.
Идея показалась ему многообещающей.
– С удовольствием.
Картер взял Фебу под руку и вывел ее на балкон, с трех cпорон опоясывающий квартиру. Они были на высоте шестого этажа, так что с любого места открывался прекрасный вид: молчаливые воскресные небоскребы позади, на востоке – заросший Телеграф-хилл, а дальше, до самого залива – ветхие крыши, беленые стены, натянутые через улочки веревки с бельем, выкрашенные зеленой краской деревянные лестницы. Итальянский квартал на северном берегу. Было воскресенье, и оттуда тянуло запахом орегано, кипящего в оливковом масле. На каждом крыльце молодые люди играли в карты. Картер видел, как они смеются, видел в просветы между домами клубящийся над заливом туман.
