для союзников залогом, могущим обеспечить урегулирование вопроса о возмещениях, которых они собирались потребовать.
Таким образом, благодаря этой возможности возобновить в случае необходимости борьбу с командующей позиции и получению залога, обеспеченного условиями перемирия и представляющего собою закрепление победы, союзное главное командование дало в руки союзным правительствам все средства к тому, чтобы заключить мир на условиях, которые они признают достаточными, а также заставить противника выполнить эти условия.
К тому же не следует думать, что подписание перемирия было преждевременным с нашей стороны, что нам было бы выгоднее отсрочить его на несколько дней или даже на несколько недель, чтобы окончательно завершить поражение германцев военным разгромом, новым Седаном.
По этому поводу мы уже говорили выше, какого эффекта можно было ожидать от наступления, подготовленного к востоку от Мааса на 14 ноября и не состоявшегося ввиду прекращения военных действий 11 ноября. После удачного начала оно свелось бы к расширению на 30 км фронта в 300 км, на котором мы победоносно вели сражение от Северного моря до Лотарингии, но характер этого фронтального натиска не изменился бы и не улучшился в нашу пользу.
Начиная со второй половины июля, союзные армии в ряде боев разбили и отбросили германские армии, взяв у противника 7990 офицеров, 335 000 солдат, 6213 орудий, 38 662 пулемета, – цифры, превосходящие все, известное до сих пор из истории, и равносильные нескольким Седанам. Своими повторными ударами они внесли в ряды противника деморализацию, граничащую с бунтом.
Продолжение военных действий позволило бы нам углубить и расширить эти показательные результаты, не изменив их по существу. Численность армий в несколько миллионов человек, вооруженных скорострельными огневыми средствами, располагающих большим количеством военного имущества и отходящих на сравнительно ограниченном пространстве, должна была сохранить за борьбой все ее характерные особенности.
С германской стороны мы видим беспорядочные массы, остатки более 200 дивизий, отходящие толпами, своего рода движущийся муравейник, затопивший страну, но вооруженный орудиями, пулеметами, винтовками – и поэтому неприступный, а тем более непроницаемый благодаря скорострельности своего вооружения, до тех пор, пока атакующий не подведет большего числа орудий и пулеметов.
Эти массы, подобно великому стихийному бедствию, опустошали страну, оставляя повсюду следы разрушения, разрушенные дороги и мосты, а кроме того, брошенное имущество, загромождавшее дороги.
Отсюда – какие затруднения для отрядов преследования, в случае необходимости быстро развернуть достаточные силы, чтобы еще больше расстроить эту отступающую толпу, прорвать или охватить ее! Они могли действовать только мощной артиллерией!
Но по мере продвижения этих отрядов их надо было снабжать продовольствием и боевыми припасами, что еще значительно замедлило бы их движение ввиду отсутствия железных дорог и вследствие состояния автогужевых дорог.
И таким темпом они вели бы кампанию до Рейна, чтобы, устроив на нем новую прочную базу и исправив необходимые пути подвоза, снова двинуться вперед, если бы до тех пор в массах противника не разразилась катастрофа.
Германия, изголодавшаяся за 4 года войны, имеет только дезорганизованную армию, не способную остановить победоносное нашествие союзников и взбунтовавшуюся против своих начальников. Страна отдана на милость победителей. Она беспрекословно подписывает перемирие, чтобы спасти от разрушительной войны остальные свои установления.
* * *
Уже 11 ноября я отдал главнокомандующим общую директиву, устанавливающую порядок занятия союзными войсками наших территорий, эвакуируемых противником.
17 ноября эти армии перешли через фронт, на котором они находились в момент прекращения военных действий. 30 ноября все занятые противником территории (Франция, Бельгия, Люксембург, Эльзас-Лотарингия) были снова заняты союзными армиями. 25‑го я вступил в Мец, а 26‑го – в Страсбург.
Тем временем мы подготовлялись к скорой оккупации рейнских областей. Они должны были быть разделены на четыре зоны: Майнскую, Кобленцскую, Кельнскую, Аахенскую, подчиненные соответственно французскому, американскому, британскому и бельгийскому командованиям. В каждой зоне должны были, как принцип, находиться войска одного государства; однако было предусмотрено, что для придания оккупации общесоюзнического характера гарнизоны на тет-де-понах, а также в районе на левом берегу Рейна между кельнским тет-де-поном и голландской границей, будут состоять из войск нескольких союзных государств.
Всего союзные армии должны были первоначально иметь в Рейнской области как в первой линии, так и в резерве, 16 корпусов общим составом в 40 пехотных и 5 кавалерийских дивизий, которые должны были содержаться за счет германского правительства.
Фактически общесоюзный характер оккупации тет-де-понов не был соблюден целиком. Так, кельнский тет-де-пон был полностью передан англичанам, так как французскую дивизию, которая должна была войти в состав его гарнизона, пришлось перевести в бельгийскую аахенскую зону.
1 декабря союзные армии вступили в Германию. 9‑го они достигли Рейна, 13‑го переправились через него, а 17 декабря были целиком заняты тет-де-поны.
С этого дня армии Антанты стояли на страже на Рейне. Отсюда они видели у своих ног побежденную Германию; им стоило сделать шаг, чтобы помешать ей снова подняться, если бы она попыталась это сделать. Отсюда они позволяли союзным правительствам продиктовать центральным империям такие условия мира, какие те сочтут нужным. Они исполнили свою задачу до конца.
* * *
Однако как ни спешили с окончательным заключением желанного для всех мира, переговоры, которые должны были привести к его заключению, естественно, затянулись. Позднее прибытие во Францию президента Вилсона, размеры представившихся проблем, необходимость достигать по всем вопросам предварительного соглашения между союзниками, которые часто расходились во мнениях, – все это требовало таких сроков, что, несмотря на добрую волю и напряженный труд создателей трактата, союзникам понадобилось четыре месяца, чтобы закончить свое дело, и пять, чтобы его приняла Германия.
Между тем перемирие, подписанное в Ретонде, должно было оставаться в силе только 36 дней. Этот срок истекал 17 декабря, когда союзные уполномоченные по заключению мира только начали прибывать в Париж. Поэтому пришлось продлить соглашение от 11 ноября.
Переговоры, предпринятые с этой целью, происходили в Трире, в вагоне-канцелярии поезда маршала, между теми же делегатами, что в Ретонде 12 и 13 декабря 1918 г.
Не входя в подробности этих переговоров, достаточно отметить, что они привели к следующим результатам:
1. Срок перемирия был продлен на один месяц, т. е. до 17 января 1919 г.
2. Союзное главное командование оставило за собой право занять, когда оно признает нужным, в качестве новой гарантии нейтральную зону на правом берегу Рейна к северу от кельнского тет-де-пона до голландской границы.
Надеялись, что это новое соглашение позволит дождаться момента, когда немцам будут вручены предварительные условия мира, к чему стремились сами союзники. Действительно, это было бы естественным решением, позволявшим несколько разгрузить военный аппарат.
К сожалению, Совет четырех[83] своевременно не принял этого решения, и я снова отправился в Трир на 15 и 16 января для переговоров с германскими делегатами относительно вторичного продления перемирия, приведших к следующим главным решениям:
1. Продление перемирия на один месяц, до 17 февраля.
2. Поставка Германией земледельческих машин
