придется ещё долго со всеми объясняться. Одно только облегчает мою участь — Василиса в безопасности, а Ковалёва затаскают по судам. От такого шума теперь не сбежишь и уши просто так не закроешь!
— Впереди будут ещё трудные дни, но тебе, недоделанный Доминик Торетто, нужно отдохнуть. Заготовленных от нас показаний недостаточно и как только ты сможешь хотя бы сидеть, придется обживаться в участке и разговаривать со свидетелями.
— Водички подай лучше и перестань нагнетать обстановку, — недовольно пробурчал я.
Мирослав встаёт и наливает воду из графина, но выпить я не успеваю. В палату бурно врывается Василиса, всего на мгновение застыв в дверном проёме.
— Ты обещал сразу же позвонить! — начала она с обвинения, недовольно зыркнув на Дымка. Василиса уверенно подходит к парню, который виновато поджал губы и забирает стакан, плюхнувшись сбоку на мою койку. — А ты мог бы и раньше очнуться. Сведешь меня в могилу быстрее, чем закончится весь этот Ад.
От такого напора я притих, послушно выпивая воду из стакана с помощью соломинки, не отрывая взгляд от своей воинственно-нахмуренной девочки.
— И тебе привет, заноза, — вставляет колкое приветствие Мир. — Пойду выпить кофе, а потом позову доктора для осмотра нашего болезненного. Не шалите, детки.
Убийственный взгляд Василисы заставляет Дымарского тихо испариться из палаты.
— А ты что глазками хлопаешь? — сварливо спрашивает Лиса, отбирая стакан с водой. — Учти, я подожду, пока ты встанешь на ноги и сама снова уложу тебя в эту койку, чтобы неповадно было делать глупости!
— Отличный план, — слабо отзываюсь я и это сработало не совсем так, как я ожидал. Вместо смягченного взгляда, она поджимает подрагивающие губы, а по щекам потекли слезы. — Ну чего ты, моя маленькая? Всё не так плохо. Иди ко мне, — расставляю руки для объятий, в которые она аккуратно опускается, лишний раз боясь ко мне прикоснуться. — За меня не волнуйся, пару дней и я как новенький!
— Скорее, как бэушный… — хлюпает она носом, пока тоненькие пальчики порхают по моим плечам и щекам. Я улыбаюсь ей в макушку и расслабленно вдыхаю знакомый аромат её клубнично-приторного шампуня.
— Не переживай, Лисичка. Пару ссадин, которые точно не повлияют на мою мужскую полноценность, — позволяю себе пошлую шуточку, когда её градус настроения понижается до оплакивания моих царапин. А вишенкой моей дерзкой фразы стало то, что я без смущения, опускаю руку на её вздернутую попку, прижимающуюся к моему бедру, мягко сжимая.
— Дурак, — говорит она, но я ощущаю, как начинает улыбаться. — Тебя даже больничная койка не исправит, Бессонов!
— У тебя теперь будет уйма времени попробовать все способы моей дрессировки, — она приподнимается на локти, а я убираю пряди её волос с лица, прилипшие к мокрым щекам.
— Уж в этом не сомневайся! — строго сведя брови к переносице, угрожающе посмотрела в мои глаза Василиса.
— Тебе надо бы больше отдыхать, Лисичка. Больно ты потрепанная.
— На себя посмотри, Шапито перебинтованный! — её гнев сменяется на милость, когда я больше не выдерживаю и положив ладонь на её затылок, притягиваю к себе ближе. Поцелуй выходит медленным, болезненным и эмоциональным, но Василиса расслабляется и отступает.
— Я не хотел, чтобы всё так далеко зашло. Мне казалось, что всё под контролем. Прости, Лиса, что тебе пришлось снова пережить всё это… Теперь уж точно правда на нешей стороне и мы зададим трепки всем, кто посмел обидеть мою девочку.
— Больше не смей так рисковать и терять сознание на моих руках. Слышишь, Кир? Из-под земли достану… — она обессиленно утыкается маленьким носиком в моё плечо. — Прости, я так волновалась… Когда я представила, что больше могу тебя не увидеть… Я так сильно тебя люблю, что не представляю, как смогу справиться в одиночку…
— Что за пессимизм и похороны раньше моей смерти? — возмущаюсь я, повысив тон, но это заставляет меня зашипеть и поморщиться от очередной острой боли в висках. — Все живы, а тебе ещё ухаживать за мной в дни реабилитации. Готовься, Лиса, ещё захочешь привязать меня к койке, потому что больше трех дней я здесь не выдержу.
— Самоуверенный какой… У тебя сотрясение и сломаны два ребра. Тебе ещё минимум месяц здесь расслабляться, — она довольно улыбается, понимая, что это достойное наказание за все переживания, которые Василиса пережила по моей вине.
Я касаюсь её лица, мазнув пальцами по пухлым побледневших губам и чистому лицу без косметики. Солнце так ярко светит, что я обнаруживаю бледные милые веснушки, намереваясь изучить каждую из них в последующие дни её посящений.
— Я тоже не представляю себя без тебя, Лиса, — сипло говорю я, понимая, что не могу оставить её слова без внимания. — Я люблю тебя, моя маленькая бунтарка.
— Молодые люди, — доносится строгий голос доктора, который обратился к нам с возмущенной претензией, когда даже дверь не успела захлопнуться за его спиной, — вам, больной, нужен покой! А вам, Василиса, пора бы тоже отлежаться и нормально поесть. Не заставляйте меня снова вызванивать ваших родителей, чтобы сопроводили вас под конвоем домой.
Василиса встаёт на ноги, с грустью смотря мне в лицо.
— Доктор прав. Нам обоим нужно хорошенько отдохнуть, — соглашаюсь я, сжав её ладошку в своей руке. — Приходи ко мне завтра вечером и принеси свою фирменную курочку. Сама знаешь, что я готовлю только нечто похожее на подошву…
Василиса лучезарно улыбается и склоняется ко мне, оставляя невинный и в тоже время интимный поцелуй немного ниже моего уха.
— По правде говоря, твоя еда самое вкусное, что я когда-либо ела, — шепчет она и отстраняется, выходя из палаты под пристальным надзором доктора. — До завтра, Кир.
— Ну что, теперь поговорим о вашем здоровье? — когда доктор садится на стул, понимаю, что разговор о моём здоровье будет нудным и долгим…
Зато кровь снова прильет к мозгам, а не к месту пониже от близости моей верткой Лисички.
Глава 26. Всё только начинается…
Всё, что тебя касается,
Всё, что меня касается,
Всё только начинается… На-чи-нает-ся!
6 месяцев спустя…
Василиса:
Я вылетаю из здания суда, как ошпаренная. Руки дрожат, ноги подкашиваются, а я ослабленно прижимаюсь к античной колонне, прикрывая глаза.
Меня накрывает от эмоций и подступающей истерики, когда перед глазами всё ещё мелькает мерзкая ухмылка Ковалёва. Он предпочел сегодня прожигать меня взглядом, посмев угрожать своими видом мстительной твари, всколыхнув прошлое.
Кирилл и родители были правы — не нужно было идти сегодня на вынесение приговора. Меня только от одного вида Ковалёва накрывает паника и страх, что этот гнусный ублюдок попробует снова ко мне подобраться, но уже чужими
