играть на кредитных ставках в клубе «Десперадо» на девятом этаже.
Я достал остальные сертификаты. Все семь штук имели примерно сходное содержание, но относились к разным открытым акционерным компаниям. Все они предлагали в среднем около десяти кредитов, что было, конечно, совсем немного.
– Все акции принадлежат компании, действующей на основании системы одного из истцов, выступивших против тебя, – пояснил мне Мордекай. – Похоже, ИИ решил указать тебе на истцов.
– А они реальны? – спросил я. – Откуда у системы вообще имеется доступ к такой информации?
– Понятия не имею, – признал Мордекай. – Всё это выглядит так, как если бы ИИ обезумел. – Он поднял голову. – Без обид.
– К тому же он прислал мне фотографии мам всех истцов, добавил я, шелестя снимками. – Это в самом деле… дерьмо какое-то.
Однако ещё я понял, что доставшиеся мне материалы очень ценны. Теперь я знал «в лицо» каждую из семи фракций, старавшихся спрятать от меня ворота. Я и раньше слышал о двенадцати фракциях, которые регулярно воевали между собой. В каждом сезоне существовало девять игроков, и пять из них находились под управлением команд, которые приобретали на них наследуемые права. Оставшиеся четыре игрока обычно (хотя и не всегда) принадлежали одной из семи разных наций. При этом наги более не входили в число фракций, предъявивших иски, хотя и желали участвовать. Теперь я знал восемь из девяти команд, с которыми нам предстояло иметь дело на девятом этаже.
Но по этой ли причине ИИ переслал мне эти фотографии и акционерные сертификаты? Хотел дать мне информацию? Или хотел подразнить меня? Так могли вести себя школьники средних классов.
Ха-ха, я твою мамку нарисовал.
Луис наклонился над столом, желая рассмотреть фотки.
– Парень, кто тут у нас погорячее? – воскликнул он, выбрав изображение лысой женщины-эльфа.
У неё были голубые глаза с тлеющими в них искорками и белая, словно кость, кожа. И она выглядела крайне сердитой. Описание назвало её «Олицетворением Сновидения». «Сновидение» было представлено эльфами, катающимися на зебрах. И дальнобойной артиллерией. Соплеменники этих малышей, обитающие вне Подземелья, были так же лишены чувства юмора, как и вся империя Черепов. Они контролировали поставки половины пищевых продуктов во Вселенной.
Луис, как я понял, не хотел, чтобы его видели за обсуждением матушки какого-то инопланетного миллиардера.
– Нет, – только и сумел выговорить я и попытался забрать у него фотографию, но он отвёл её от меня.
– Эй, Коробка Сока, – позвал он и помахал фотографией. – Можно мне ещё одну сессию, чтобы ты выглядела так, как эта милка? Это самая горячая штучка, какую я только видал. Чтобы она изображала, как королева боргов[198] отшивает серьёзного гельфлинга[199], и чтобы я участвовал.
– Чёрт тебя побери, Луис, – сказал я, стараясь выхватить фотку из его руки.
– Держи их у себя в инвентаре, – посоветовал мне Мордекай; у него был озабоченный вид.
– Я думаю, ИИ прислал нам эти картинки, чтобы мы могли послать на хрен фракции.
– А это тревожит, – отозвался Мордекай. – Считается, что ИИ обязан отслеживать запрещённые действия в адрес спонсоров. Не вмешиваться в происходящее. Не участвовать в нём. Нет, это случается, но всегда к концу. К двенадцатому этажу система окончательно слетает с катушек. Я уже сказал, что на ранних этапах её индивидуальность практически не видна. Вот и причина, отчего Синдикат устанавливает строгие правила для разведок макро-ИИ. Кто-то считает, что люди приходят к пониманию этих правил через большой труд. То есть прималы, не люди. Все крупномасштабные ИИ рано или поздно сходят с ума. Есть даже особый термин – дегенерация прималов. Болезнь прималов.
– Что происходит с ними, когда заканчивается Поиск? ИИ выводят за дровяной сарай и пристреливают?
– Нет. Макро-ИИ – это форма жизни, следовательно, её защищают законы Синдиката. Им выделяют собственную закрытую и запечатанную систему, в которой им и колобродить всю оставшуюся вечность.
– Блин, Мордекай, ты надо мной издеваешься? Законы защищают жизнь компьютера?
Я сделал глубокий вдох. Такой разговор не следовало бы вести вслух.
Мир снаружи снова загрохотал, но обстановка уже начинала успокаиваться. Я не знал, что случилось, что я выпустил из узилища Ничто, но оно ещё оставалось рядом с нами. Впрочем, оно как будто перестало пакостить.
– Высунусь-ка я наружу, – сказал я, но выйти не успел, так как получил сообщение.
Элли: «Карл, что-то мне подсказывает, что всё это – твоя работа».
Удивившись, я бросил быстрый взгляд на главное окно чата; оно представляло собой массу впавших в панику людей.
Карл: «Я так не думаю. А что происходит?»
Элли: «Только что явился огненный великан и растоптал наш мирок. Мы наконец-то взломали наш пузырь, как вдруг бог ростом выше целого проклятого пространства прошёл сквозь него. Он стёр с лица Земли целую эльфийскую деревню, сшиб две нефтяные вышки эльфов и поджёг их. Половина мира сейчас в пламени. Мы с Имани заперты в «Десперадо», а остальные почти все побежали к колодцу. Нам повезло, что никто из нас не загорелся».
Карл: «Наш пузырь пока цел».
Элли: «Это был какой-то огненный бог, имя которого Эмберус[200]. Он бешеный. Он что-то ищет. Непрерывно кричит: «Ортр»[201]. Я думаю, он не видит, что происходит внутри тех пузырей, что ещё не взломались. А взломанные он крушит. Посмотри на главный чат».
Внезапно я нехорошо себя почувствовал. Ох-хо.
Карл: «Угу. Ну да, да. Может быть, и мы тому виной. Я пока точно ничего не знаю».
Элли: «Ты бы исправил положение».
Я быстро рассказал Мордекаю и остальным о происходящем.
– Не исчезай, – велел мне Мордекай. – Я сейчас вернусь.
И он скрылся в тренажёрном зале.
Внешний мир снова загрохотал, и каждый раскат теперь был слабее предыдущего.
– Приятель, я надеюсь, «Твистер» жив-здоров? – осведомился Луис.
– «Твистер»? – не понял я.
Ах, дерьмо. Дерьмо же дерьмовое. А если этот бог разыскивает то, что мы призывали? То, что я призывал? Тогда это я виной всему происшедшему.
К нам приблизился Фирас и остановился рядом.
– Так мы прозвали дом, – пояснил он. – Он стоит у городской стены. Луис захотел назвать его «Титти Твистер 2», а я посоветовал ему поменьше ребячиться. Да и Катя не позволила бы.
– Правильный «Титти Твистер» – это мой фургон, – добавил Луис.
– Я думал, то был фургон твоей матушки, – съехидничал я.
– Мой тоже, раз я с него крышу срезал, – заявил Луис.
Катя тоже подошла, чтобы вместе с нами дождаться возвращения Мордекая. И она была напугана.
– Боже, как же я надеюсь, что люди выбираются! – произнесла она.
Пончик прыгнула на моё плечо.
– Карл, это кино «Космический джем» –
