586
Там У. опустил, что “...после стола ездили на подворье [к послам] с меды подчивати Остафей Пушкин да диак Рудак Толмачев” (Щербачев. Два посольства. С. 142).
587
22 августа Баланда Совин сообщил, что царь и его думные бояре после ознакомления со списком “стали кручинны и угрюмы” (Щербачев. Два посольства. С. 142).
588
24 августа — перенесение мощей св. Варфоломея.
589
25 августа при согласовании текста датчане исправили слово “begnadiget” (“пожаловал”) на “bewilliget” (“согласился”), когда речь шла о действиях царя. Датчане вычеркнули запрет пропускать через Зунд наемников к шведскому королю. После долгих прений “ввиду раздражения и угроз дворян” датчане приняли весь второй пункт с оговорками.
590
Это цитата из Цицерона: Речь против Верреса, 2р 1, 53. — В. В. Р.
591
Аналогия русским пословицам: “С волками жить — по волчьи выть”; “С кем поведешься, от того и наберешься”. — В. В. Р.
592
В подлиннике игра слов: “adversi, aversi, perversi”.
593
То же выражение (“seine klare Augen sehen”) употреблено и в официальном отчете (Щербачев. Два посольства. С. 149, прим.).
594
Второй пункт договора был снова изменен. Щелкалову удалось припугнуть почтительных и боязливых послов царским гневом, и в тексте снова появилось слово “пожаловал” (Щербачев. Два посольства. С. 154—155). Русские хотели внести еще одну поправку — заменить слово “begeret” (“захотел”) на “gepeten” (“бил челом, просил”). Эта поправка вернула бы текст к формуле договора 1562 г., согласно которой датский король “бил челом” русскому царю (РА. № 21. Стб. 76). На этот раз послы проявили не свойственную им настойчивость в отстаивании престижа собственного короля. Они объявили, что они не лгуны и не привыкли отказываться от своих слов. Выслушав это, по словам послов, справедливое утверждение, русские “не захотели дела так, один из них, что занимал первое место между русскими и сидел рядом с г[осподином] Якобом Ульфельдтом (по-видимому, речь шла о Б. Я. Вольском. —А. Л. X.), плюнул на королевских послов (как отметил Ю. Н. Щербачев, подчеркнуто в немецком тексте датского отчета), и затем все собрание встало, после каковой дерзости русский толмач выскоблил в посольском оригинале слово “begeret” и заменил его словом “gepeten”, с чем королевские послы должны были примириться ввиду той наглости и насилия, с какими велось дело”, писали они королю (Щербачев. Два посольства. С. 155—156). По поводу всех этих терминов секретарю посольства П. Вернике пришлось серьезно оправдываться в 1579 г. (ДА. № 416. С. 114. 19.V.1579).
595
Вернике остался с переводчиком Хенриком Олуфсеном (Там же. С. 151) в “канцелярии” или “комнате русского канцлера” и работал в присутствии А. Я. Щелкалова.
596
При переписке А. Я. Щелкалов потребовал опустить вторую часть оговорок спорной статьи, которые звучали так: “[1.] Исключая тех, кто против нашей воли без нашего ведома тайно прокрались бы чрез наши земли или [2.] проехали бы под предлогом иных дел, а затем отправились бы на службу к шведскому королю, каковое обстоятельство не должно быть понимаемо или толкуемо как противоречащее настоящему перемирию”. Послы, возможно с перепугу, отказались не только от второй, но и от первой части (Щербачев. Два посольства. С. 150).
597
По-видимому, речь идет снова о “бармах”.
598
В XVI в. датские аристократки любили носить одетые на шею несколькими кольцами, подобно бусам, длинные массивные золотые или серебряные цепи (halskaede), при этом нередко один конец цепи, украшенный драгоценными камнями, ниспадал до ног (Lund Tr. Dagligt Liv i Norden i det 16de Aarhudrede. Kbh., 1882. Bd. 4. S. 213—217).—В. Л. Л.
599
Речь идет о державе, еще одной царской инсигнии, которая только что по западному образцу была введена в обиход. Повышенное внимание Грозного к этому предмету свидетельствует, что он был ему еще в новинку.
600
В отчете священника отсутствует ссылка на рисунок. — Д. А.)
601
У. несколько лукавит. При словах договора “И тебе, Фредерику королю... воевод своих с людьми в помочь... свойскому королю не давати, ни казною своею... не спосужати” царь заявил: “Неохота ему, он скорее готов помогать шведу, чем мне”.
602
Так в оригинале.
603
Посох был принадлежностью князя и боярина, символом высокого положения и власти, в том числе республиканской (Порфиридов Н. Г. Новгородская “вечевая” печать // Вспомогательные исторические дисциплины. [Т.] П. Л., 1969. С. 193).
604
Перевод “ornata coma” как “украшенной султаном” несколько спорен, буквальный перевод “рукой, украшенной волосами” здесь маловероятен, поскольку уже выше шла речь о руках, о волосатости которых У. ничего не писал. Возможно, автор с известной долей иронии сопоставил перстни с султаном или волосами. — Прим. ред. А. Л. X.
605
“Каменный” или “украшенный камнями” — оба перевода равно возможны. — Прим. ред. В. В. Р.
606
Процедура крестоцелования весьма схожа с той, что описал С. Герберштейн (Герберштейн 1988. С. 225—226).
607
Буквально послы поклялись “душою короля” (Щербачев. Два посольства. С. 158).
608
Текст присяги был занесен в немецкий протокол: “Ульфельдт обещает и клянется, что король привесит свою печать к договору и будет целовать на нем крест в присутствии русских послов” (ДА. № 407. С. 109).
609
“Кивком головы”, как значится в посольском отчете. Датские дипломаты после крестоцелования по требованию русских перенесли дату съезда на норвежской границе со дня Петра и Павла 1579 г. на такой же день следующего года, пойдя таким образом еще на одну уступку (Щербачев. Два посольства. С. 160).
610
Пленные ливонцы из Эзеля и Вика вряд ли были отпущены. Об их освобождении хлопотал спустя 8 лет Мартин Груневег.
