Радгар молча смотрел на него. Овод сник и отвернулся.
— Простите, ваше величество, — пробормотал он. — Я не должен был говорить так с королем.
Радгар шагнул вперед и обнял его. Овод сделал попытку вырваться, но король был сильнее, да и здоровых рук у него было две.
— Мне придется пойти на это, друг мой Овод. Да прекрати ты корчиться! Это единственный способ, которым я мог получить трон. Да стой же!
— Нет! Пусти меня! Пожалуйста! Пожалуйста!
— Нет, не пущу. Слушай! Я на три четверти шивиалец по крови, и я прожил в Шивиале несколько лет. Половина эрлов до сих пор считает меня шивиальским шпионом, а другая половина переживает из-за того, что лишились шивиальских денег.
Овод перестал вырываться, но все еще дрожал.
— Ты ведь не просто призвал к войне! Ты объявил свою драгоценную кровную месть самому Амброзу. Ты что, надеешься, что Шивиаль выдаст тебе своего короля в цепях? Войне, которую ты начинаешь, не будет конца. Его просто не может быть. Если ты хочешь показать свою благодарность, король Радгар, подари мне вот это — останови свою войну! Начни прямо сейчас! — Он замолчал, задыхаясь.
— Не могу. Возможно, я совершил ошибку, но я уже не могу исправить ее. Мы все ошибаемся, Овод. Иногда последствия ужасны. Помнишь отцовский девиз про волчицу? Мы все порой забываем про волчицу. Вспомни Джерарда из Уэйгарта, обнажившего шпагу против армии бельцев, — и вспомни все, что случилось за этим. Мой отец решил, что завоюет трон, похитив жену. Да, он получил трон, но в придачу много такого, чего не ожидал. Наследный принц Амброз уговорил своего отца начать войну, и она обернулась против него. Мой отец доверился моему дяде и погиб из-за этого. Йорик решил, что сможет продать принца как флягу краденого вина. А ты? Ты настоял на том, чтобы стать моим Клинком. Я предупреждал тебя тогда, что я белец. Ты не стал слушать. Или ты считал, что я кролик в шкуре льва? Ты уничтожил дракона и спас мою жизнь. Я очень благодарен тебе за это, но все равно остаюсь бельцем. Эта война — твоя волчица.
— Ты говоришь, это моя ошибка?
— Нет, ибо это означало бы, что ты мне обязан, а это не так. Ты жалеешь о том, что спас меня?
На мгновение Овод задумался, потом вздохнул. Он уперся плечом в плечо Радгару и осторожно обнял его одной рукой.
— Нет, чудище ты здоровое, я ни капельки об этом не жалею. Я был тебе обязан, не забывай. Я бы сделал это снова, даже если бы знал, что ты после развяжешь еще одну войну. — Он шмыгнул носом. — Я буду горд быть сватом на твоей свадьбе.
Радгар рассмеялся и стиснул его еще сильнее.
— И лучшим другом навеки?
— И лучшим другом навеки.
— И ты не обидишься, если я буду осыпать тебя девицами?
— Попробую к этому привыкнуть, — сказал Овод.
Часть X Несколько лет спустя
Так началась новая война. Шивиальцы называли ее Второй Бельской Войной, но для бельцев она всегда оставалась Войной Радгара. Фейны скоро поклялись, что он даже лучший боец, чем его отец. Айронхолл не научил его искусству осады, переброски войск или стратегии, но у него хватало витан, чтобы те помогали ему с этим. Зато за годы изгнания в Старкмуре он узнал, как думает его противник, а никакое военное знание не стоит дороже этого. Возможно, король Амброз считал так же, ибо история их встречи и то, что пропавший ателинг нашел убежище в королевстве своего родича, держалась в глубочайшей тайне.
Шли годы. Шивиаль истекал кровью. Шивиаль пылал. Его торговля приходила в упадок. Одни адмиралы сменяли других, фельдмаршалы возвышались и смещались, но Радгар Эйлединг всегда был там, где они его не ожидали. Лишенный возможности покорить страну, он все же мог наносить удары далеко в глубь ее территории, захватывая трофеи и рабов. Даже бельцы устали от войны и убийств, однако казалось, что никто не знает, как остановить эту бойню.
1
Подвижный, подтянутый, чисто выбритый, минхеер Вандерцваард казался моложе своих двадцати восьми зим, и все же считался одним из самых уважаемых и удачливых бюргеров Драхвельда. Он владел особняком в городе, обширным поместьем на Ивовом Канале за городской чертой, и имел долю во многих прибыльных предприятиях. Его аристократическая молодая жена подарила ему уже сына и дочь, но ее красотой продолжали восхищаться. Ее ум, обаяние и радушие делали Вандерцваардов заметными фигурами среди аристократической молодежи и частыми гостями во дворце. Их брак считался примером супружеского счастья, какое бывает обычно только в сказках.
Ясным утром в конце лета 368 года минхеер Вандерцваард сошел на берег с лодки, на которой гребцы привезли его в город, и зашагал вдоль по улице Каури, сердцу района банкиров. Ловко огибая уличных торговцев, мальчишек-разносчиков, телеги и фургоны, повозки и кареты, он добрался наконец до своей конторы. Ее парадный вход украшался всего двумя особо не выделяющимися медными табличками. Первая из них гласила:
ГЕНЕРАЛЬНОЕ КОНСУЛЬСТВО БЕЛЬМАРКА
Вторая, поменьше:
ДОМ ВАНДЕРЦВААРДОВ
СТРАХОВАНИЕ МОРСКИХ ПЕРЕВОЗОК
Через эту ничем не примечательную дверь тек поток золота, сопоставимый с морским приливом. Наверное, не было такого корабля, плававшего под шивиальским флагом или имевшего какое-либо дело в шивиальских водах, чтобы он не прибегал к услугам Вандерцваарда — здесь или его филиалов в Фитаине, Исилонде и Жевильи. Дом Вандерцваардов специализировался на страховании от одной угрозы, той, с которой другие страховщики морских перевозок предпочитали не связываться вовсе — бельского пиратства. Методы минхеера Вандерцваарда нельзя было считать традиционными. Он никогда не интересовался мореходными качествами корабля или его грузом. Он просто торговал кусочками пергамента, которые, будучи показанными бельскому капитану, заставляли того вздохнуть, отсалютовать и уплыть восвояси. Бельская блокада шивиальского побережья сделалась такой плотной, что почти никакой груз не попадал в страну или из нее без охранной грамоты Дома Вандерцваардов. Те, кто пытался прорваться без нее, попадали в руки бельцам — их судно и груз конфисковывались, а экипаж оказывался на невольничьих рынках. Цена такой грамоты исчислялась бушелями золота.
Весело насвистывая, он шагал по улице, одетый по последней моде, включавшей тем летом пышное жабо размером с тележное колесо, широкополую шляпу, пышный, богато вышитый жилет и бриджи. Весь его сегодняшний наряд был выдержан белым с золотым орнаментом; длинные черные пряди завитых волос свисали на спину. Его левая рука в модной перчатке чуть скованно покоилась на рукояти шпаги, но правой он размахивал достаточно вольно, и перчатки на ней не было. Да, минхеер Вандерцваард был элегантным господином, но в первую очередь он был фехтовальщиком.
Подойдя к двери консульства, он взбежал по ступеням на крыльцо, повернул ручку и вступил в полутемную приемную, в которой пахло чернилами, свечами, лаком и кожей. В ней стояло две дюжины удобных стульев, несколько уставленных книгами полок и дубовый стол. Здесь Ганс, его усердный и изобретательный бухгалтер, проводил долгие дни за столом, записывая в большую приходную книгу умопомрачительные суммы и пропуская просителей в кабинет к минхееру. Кроме того, он присваивал изрядные деньги в пользу своих родителей и сестер, явно не догадываясь о том, что его работодатель прекрасно осведомлен о том, что творится, и не без любопытства наблюдает за этим. Все равно там, откуда он брал, оставалось неизмеримо больше.
