человек, а не коронованный кобель, простите, король. – Мне хочется попросить прощения у Дульсеноры.
Лежать в постели нам обеим тут же перехотелось.
На маман глаз положил?! Негодяй! Ух, пусть только посмеет приблизиться к ней!
– Только через наш труп! – хором выкрикнули мы.
– Я понимаю, что мне уже не искупить свою вину, но могу я хотя бы попытаться?
– Нет!!! – яростное.
Папаша лишь тяжко вздохнул и... Отправился собирать дирижабль в Роисс! Но об этом мы с сестрой узнаем лишь накануне нашей свадьбы, когда в качестве почётной гостьи к нам прилетит маман.
Эпилог 1. Три невесты
Я ждала эту свадьбу, как осуждённый ждёт отправки на каторгу.
Конец моей свободе! И тут я солидарна с Нотешей, которую наш батенька решил выдать за правителя северного народа Коуи (по наводке Второй), которому не нужна абы какая невеста, а подавай самую строптивую. Звать этого чудо-мужчину Тудук Хук! Мне он уже нравится, а вам?
На Нотешу Тудук клюнул сразу: стервозина редкостная, с преотвратным характером и огненным темпераментом (если вы понимаете, о чём я; ну, не рассказывать же жениху, что принцесса слаба на передок).
По рассказам очевидцев северный дядька суров и внешне, и характером. Как говорится, у такого не забалуешь. Я представляю его как двухметрового верзилу со взглядом исподлобья и косой саженью в плечах и руками аки вековые тополя! Мощь во плоти! Ух, так и хочется поглядеть, как он будет чихвостить Нотешу!
Вот, ради того, чтобы лицезреть Тудука Хука, я готова даже окольцеваться в августе, потому что наш папаша решил выдать троих дочерей замуж в один день. Чтобы сэкономить. Шучу. На самом деле чтобы скорее избавиться от головной боли – Нотеши – и передать бразды правления нам со Второй.
Папаше приспичило на покой. По кой тебе покой, батя, а? У тебя бес в ребре и хронический спермотоксикоз.
Меня, если честно, потряхивало, что Триас на свадьбе встретится с моей маман, которую тоже, разумеется, пригласили. Даже целая делегация отправилась за ней, правда, мы с сестрой даже не подозревали, что возглавит её батя.
Прибила бы гада!
***
Это случилось внезапно.
Мы со Второй шли с завтрака, как вдруг увидели возмутительнейшую картину: папаша гордо шествовал под руку с растерянной в край маман, и всё это было так пафосно, со свитой, что аж тошно.
Как он мог?!
Зная страхи нашей мамы, могу предположить, что она находится в полнейшем ужасе.
«С-с-скотина!» – мысленно прорычала Вторая.
«Кобель. Гадкий похотливый кобель!» – поддержала её я.
«Идём скорее – спасём маму из лап негодяя», – сестра схватила меня за запястье и потащила вперёд, хотя я и сама готова была сорваться на бег, даже несмотря на тугое пышное платье.
Зря.
Зря мы неслись к маман, как два чумных урагана. Родительница при виде двух Жупочек рухнула в обморок.
Вот и встретились. Вот и свиделись...
***
Маман не была бы собой, если бы быстро не пришла в себя. Она баба работящая, не неженка, долго разлёживаться не привыкла.
Оказалось, привыкнуть к двум Жупочкам всё же гораздо проще, чем к дорогому платью и дворцу.
– И которая из вас новая? – поинтересовалась родительница.
– Ой, да какая разница! – отмахнулась Вторая. – Мы же обе тебя с младенчества знаем.
– Но я-то нет! Даже не подозревала!
– Я, – закатила глаза сестрица.
– Ох, – маман драматично приложила руки к груди. – Одинаковые ведь! Не отличишь! – вдруг она перескочила на другую тему: – Ой, а у меня тут что-то есть для вас... – из сумочки она достала жёлтый конверт и передала почему-то Второй, а не мне. – Вот. Аристарх очень хотел поехать со мной, но ему не позволили, поэтому он душевно велел передать послание.
От души душевно в душу, ага.
– Могла не везти сюда эту макулатуру. Не знаешь, что ли, что Аристарх дерьмовый поэт? – Вторая швырнула нераскрытый конверт в камин. Благо, тот не горел, ибо лето, жара.
– Зачем ты так? – а мне почему-то стало жаль Аристарха. Он ведь долгие годы был моим единственным другом.
– Нашла, по кому скучать! Забыла, как он на каждом собрании клуба самодеятельности делал вид, что мы не взаимно в него влюблены? Да он дружил с тобой только чтобы кушать на халяву!
– Ну и что? Мне было не жалко.
– У тебя теперь новая жизнь. И старым лузерам в ней не место, – хлесталась словами Вторая.
Я, не слушая сестру, подошла к камину и взяла конверт.
Маман покачала головой и изрекла:
– Одинаковые, но совершенно непохожие! – это о нас со Второй.
– Я – это модернизированная версия. Без провинциальной жалкости и тоски по былому, – ещё одно заявление, как пощёчина.
Мне на глаза почему-то набежали слёзы, но я всё равно распечатала конверт.
А там...
«Моя дорогая Жупочка!
Я знал, что водоворот дворцовых страстей и интриг поглотит тебя. Хотелось бы пожелать тебе счастья, но ты же сама знаешь, что твоё место здесь, в Сарайске. Верно говорят: где родился, там и пригодился. Родная земля – она всего дороже.
Я тоскую по нашим посиделкам, философским беседам...»
Ага, философским... Не знала, что рассуждения на тему связи слов «жалованье» и «жалость» можно назвать философией. Скорее, окололингвистическая болтовня.
Да и мне ли не знать, что больше всего Аристарх страдает по моим пирогам и травке. В общем, права Вторая. Абсолютно.
Далее шло стихотворение. Как всегда, в лучших традициях Аристарха, «душно от души»:
Ты для меня – воздух и вода,
Без тебя я не смогу отличить «нет» и «да».
Твои глаза, твой голос, твой смех –
