Внезапно в скалистый уступ, оказавшийся вблизи места битвы, ударила молния. К небу взметнулись горящие комья земли и осколки камней, чтобы в следующий же миг дождем засыпать нижнюю часть долины. Напуганные страшным грохотом, солдаты на мгновение замерли, прикрывая головы. В тот самый миг, когда северяне замешкались, превратившись в статуи, Ярл приподнялся в стременах, вытянулся и поднял Меч Шаннары к небу, бросая вызов всему и всем. Эльфы, издав воинственный клич, бросились на врага с такой яростью, что совершенно сломили его. Те северяне, которые находились достаточно далеко, чтобы иметь возможность бежать, растеряв всякую воинственность, отступили за разбросанные эльфийские заграждения. На миг они задержались среди леса поломанных палок и комьев выжженной земли, потом устало и мрачно покинули долину Ринн через восточный проход.
Столпившись у заграждений, промокшие, покрытые грязью, потом и кровью эльфы во главе с Ярлом Шаннарой смотрели им вслед.
Победа, по крайней мере в этот день, принадлежала им.
ГЛАВА 31
В сером, мглистом от сильного ночного дождя небе едва брезжил рассвет, и в его бледном полусвете над почерневшей, выжженной, развороченной землей долины Ринн поднимался пар. Эльфы, выстроенные боевым порядком, с оружием наготове напряженно всматривались в туман в ожидании неотвратимой атаки. Однако сквозь плотную мглу, окутавшую лагерь Чародея-Владыки у восточного входа в долину, не доносилось ни единого звука и на пустынных просторах, простиравшихся перед ними, не наблюдалось никакого движения. С восходом солнца небо посветлело, но туман так и не развеялся, и никаких признаков атаки по-прежнему не было заметно. То, что такая огромная армия могла отступить, казалось невероятным. Всю ночь она беспокойно возилась, словно раненый зверь, звуки боли и страдания поднимались из дождя и тумана, заглушая раскаты уходящей грозы. Всю ночь армия приводила себя в порядок и перегруппировывала силы. Теперь она занимала восточный вход полностью — и нижнюю часть, и высоты. Северяне перетащили вперед все свои боевые машины, продовольствие, снаряжение и разместили их между рядами палаток, перегородив широкую горловину ущелья. Войско двигалось медленно и неуклюже, но это была все та же неудержимая безжалостная махина.
— Они где-то там, — пробормотал одноглазый Арн Банд, стоявший слева от Бремана, и его лицо исказила беспокойная гримаса.
Ярл Шаннара кивнул. Его высокая фигура не шелохнулась.
— Но что они затевают?
И верно, что? Бреман поплотнее завернулся в свои темные одежды, укрываясь от утренней прохлады. Они не видели восточный край долины, глаза не могли проникнуть сквозь плотную мглу, и все же остро чувствовали присутствие врага. Ночь была полна яростных звуков, северяне готовились к новому штурму, и лишь в последний час воцарилась зловещая тишина. Старик подозревал, что в этот день атака будет какой-то особенной. Накануне войско Чародея-Владыки было отброшено, понесло тяжелые потери, и он наверняка не склонен допустить повторения подобного. Даже его сила небезгранична и если ему не удастся победить эльфов, то рано или поздно его власть над теми, кто воюет на его стороне, пошатнется. Армия Ярла Шаннары должна быть разбита или отброшена назад достаточно быстро, иначе северяне начнут сомневаться в непобедимости хозяина. Если карточный домик начнет рушиться, его не удержать.
Справа от него послышалось осторожное движение. Это был мальчик, Алланон. Старик исподтишка взглянул на него. Мальчик смотрел вперед. Его гладкое лицо напряглось, глаза уставились в пустоту. Он что-то видел, по крайней мере об этом ясно говорило выражение его лица. Алланон смотрел сквозь туман и мглу, и его странные глаза видели нечто скрытое от всех остальных.
Старик проследил за направлением взгляда мальчика. Клубящаяся пелена тумана покрывала всю восточную оконечность долины.
— Что там? — тихо спросил он.
Но мальчик только покачал головой. Он улавливал что-то, но не мог распознать. Алланон полностью сосредоточился и не отрывал глаз от тумана. Бреман знал, как он умеет концентрировать внимание. Лучше, чем просто хорошо. Его способность была поистине пугающей. Она шла не от воспитания и не была следствием шока, пережитого мальчиком во время резни в Варфлите. Способность досталась ему от рождения, как и его странные глаза и острый словно лезвие ум. Мальчик обладал настойчивостью и твердостью камня, вместе с тем был умен, а его тяга к знаниям не имела границ. Всего неделю назад, после ночного рейда в лагерь северян, он подошел к Бреману и попросил научить его использовать магию, как это делал друид. Он так и сказал:
— Обучи меня магии.
Как будто этому мог научиться любой, как будто овладеть этим искусством ничего не стоило.
— Тебе понадобятся годы, чтобы овладеть даже самой малой частью, — ответил Бреман, слишком пораженный просьбой, чтобы сразу отказать.
— Дай мне попробовать, — настаивал мальчик.
— Но зачем это тебе? — искренне недоумевал друид. — Ты хочешь отомстить? Надеешься, что сможешь сделать это при помощи магии? Тогда почему бы тебе не научиться пользоваться обычным оружием? Или ездить верхом? Или изучить искусство ведения войны?
— Нет, — тут же ответил мальчик быстро и твердо. — Все это мне не нужно. И месть здесь ни при чем. Я хочу стать таким, как ты.
Так оно и было. Вся правда — в одной фразе. Мальчик хотел быть друидом. Его тянуло к Бреману, а Бремана — к нему, потому что между ними было много общего, гораздо больше, чем поначалу думал старик. Еще один намек относительно будущего содержался в четвертом видении Галафила, утверждавшем, что мелсду мальчиком и друидом существует некая связь. Оно предрекало им общую судьбу. Теперь Бреман знал это наверняка. Мальчик был послан ему провидением с целью, до сих пор неведомой старику. Возможно, перед ним тот самый преемник, которого он так долго искал. И хотя их встреча произошла при довольно странных обстоятельствах, она не была для него абсолютной неожиданностью. До сих пор не существовало правил, как отбирать друидов, и Бреман слишком хорошо знал это, чтобы пытаться устанавливать их теперь.
Он показал Алланону несколько маленьких фокусов, которым тот мог обучиться, — несколько мелочей, требовавших лишь сосредоточенности и практики. Старик думал, что это займет мальчика примерно на неделю. Но Алланон научился им в один день и тут же явился за следующими. Так что все десять дней, вплоть до сегодняшнего, Бреман по крупицам обучал его премудростям друидов, позволяя самому решать, в каком направлении двигаться и как использовать полученные знания. У старика, поглощенного приготовлениями к обороне от наступающих полчищ северян, не было времени выяснить, чего достиг мальчик. Поэтому теперь, наблюдая за Алланоном, вперившим взгляд в другой конец долины, всматриваясь в его лицо, освещенное бледными лучами рассвета, старик в очередной раз поразился очевидной глубине и непреложности его устремлений.
— Они там! — внезапно воскликнул Алланон, и его глаза широко раскрылись от удивления. — Над нами!
