знает, что мы захватили российскую ячейку.
Барсов хмыкнул.
– Лейтенант, ты продолжаешь меня удивлять. Коля, веди сюда Подвального.
Алексеев вышел.
Композиция 24
ГОН
Подмосковье
На базу вернулись в три часа ночи.
Калёнов не думал ни о чём, кроме отдыха, но выбежавшая из офицерского общежития Ева не дала ему возможности расслабиться. На грудь она не бросилась, но схватила за руку, затормошила:
– Слава богу, приехали! Все?! Убитых нет?! Лавецкого задержали?! Что там было?! Рассказывай!
– Сейчас будет совещание, – сказал он, искоса глянув на Барсова, отдающего распоряжения бойцам. – Там всё узнаешь.
– Нет, говори сейчас!
– Мне надо умыться.
– Я провожу.
– Жду всех через полчаса, – объявил Гаранин, направляясь к штабу.
Барсов оглянулся на Еву, не обращавшую на него никакого внимания, и брови майора сошлись. Но Гаранин позвал его, и расстроенный майор поспешил за ним.
Взяв у дежурного по общежитию ключ от комнаты, временно выделенной ему, Калёнов хотел было сказать Еве, чтобы она подождала его в фойе, но дочь Болотова как ни в чём не бывало зашла в комнату первой.
Он придержал дверь, останавливаясь на пороге.
– Ева…
Женщина повернулась, уперев кулаки в бока.
– Судя по выражению твоего лица, ты хочешь сказать какую-нибудь гадость.
– Я хочу остаться один.
– А я хочу остаться с тобой.
Он покачал головой, даже не пытаясь разобраться в подтексте слов спутницы. Затолкал всплывшую в душе надежду обратно в прорубь сложившегося одиночества, попытался ещё раз объяснить Еве пагубность и недальновидность её устремлений.
– Ты же видишь, быть рядом со мной опасно.
– Опасно там, где тебя нет!
– У тебя же богатый выбор – крутой двадцатипятилетний лейтенант, впадающий в ступор при одном твоём появлении, и не менее крутой тридцатипятилетний майор.
– Ты снова заводишь старую песню.
– Других я не знаю.
– Слепой…
– Это ты слепая, не видишь, что я тебя…
– Не любишь?
Он кивнул, не в силах сказать «нет».
– Не верю!
Калёнов отступил в сторону, освобождая проём двери.
Ева шире открыла глаза, лицо её вдруг помертвело, перестало выражать какие-либо чувства, она шевельнула губами, беззвучно повторяя слово «слепой», пошла к двери, шагая как робот, на прямых ногах.
И сердце не выдержало.
– Прости! – опустился он перед ней на колено. – Я просто желаю тебе счастья, а со мной… у тебя нет шансов…
Она остановилась, оживая, недоверчиво посмотрела на него сверху вниз.
– Ты действительно… так думаешь?
– Я всегда так думал. Но мне шестьдесят девять…
Пальцы женщины легли на его губы.
– Молчи! Ещё раз напомнишь свой возраст, я тебя убью!
Он поднял голову, впервые в жизни не зная, что сказать, недоверчиво посмотрел ей в глаза.
– Ты… пожалеешь…
Ева с тихим стоном прижала голову Калёнова к груди.
– Какой же ты глупый, Максим!
Совещались в штабе базы тем же составом: Гаранин, Барсов, Яшутин, Калёнов, Ева, майор Пугачёв и капитан Алексеев.
Идея лейтенанта повторно допросить Подвального в особняке Лавецкого дала результат. После того как референта премьера свозили на лифте в подземную станцию мини-метро, он рассказал следующее.
Циркулирующие в Интернете и на телевидении слухи о существовании сети подземных туннелей, прорытых в земной коре ещё со времён Атлантиды и Гипербореи, оказались отражением истинного положения дел.
Туннели соединяли все материки, ими пользовались до сих пор, хотя пользователей этих можно было пересчитать по пальцам, и все они являлись полномочными функционерами «Комитета 300».
Подземная полость под усадьбой Лавецкого существовала более десяти тысяч лет, но оборудовали её современной техникой, превратив в станцию, недавно, после того как Лавецкий был включён в состав российского филиала Бильдербергского клуба. Если Подвальный руководил всем филиалом, будучи его политическим вдохновителем, то Лавецкий отвечал за организационную деятельность и оперативные мероприятия, поддерживая несистемную оппозицию и устраивая провокации, легко объясняемые деятельностью международных террористов.
– Итак, мы имеем колоссальный заговор, – начал совещание Гаранин, – целью которого является новый передел мира, а средством – убийство президентов США, России и Китая. Доказательства у нас на руках, можно идти с ними к президенту. Но не потеряем ли мы наши преимущества? Я имею в виду захват руководителей нашего филиала и время? Не исключено, что кто-то из неизвестных нам агентов Лавецкого, узнав о его смерти и о задержании Подвального, доложит об этом главарям Клуба за рубежом.
– Надо немедленно лететь в Лихтенштейн! – уверенно заявил Яшутин. – Пока враги опомнятся, мы по туннелю доберёмся до бункера этого Фрика, который командует парадом, и обезглавим верхушку Комитета!
На лицах присутствующих промелькнули улыбки.
– Несерьёзно, лейтенант, – пробурчал Пугачёв. – У нас нет ни карт подземелий, ни точных координат местопребывания Фрика.
– Зато за нас быстрота и внезапность.
– Это вам не кавалерийская атака.
– Максим Олегович? – заметил Гаранин гримасу Калёнова.
– Я – за, – коротко сказал он.
– То есть за бросок в Европу?
– Авантюра, – снова буркнул Пугачёв.
– Нас не раз выручали такие авантюры, – возразил Яшутин.
– Майор?
Барсов, поглядывающий то на Калёнова, то на Еву, буквально лучащуюся счастьем, очнулся.
– Согласен с лейтенантом. Если мы сейчас не рискнём, второго такого шанса не будет.
– Но если журналюги дознаются о броске, – сказал Пугачёв упрямо, – нас обвинят в нападении на Европу! Психанёт НАТО! А уж какой вой поднимут украинцы, поляки и прибалты – можно представить!
