– Когда она объяснила тебе, как именно собирается воплотить план в жизнь, – закончила я за Кита. – Если б я умерла в нужное время и по страховке за мою голову выдали нужную цену, вы смогли бы позволить себе купить такой дом. Такой она разработала план? Во-первых, избавиться от меня в «Нулли». Ведь я, бедняжка, пережила такой стресс, обнаружив тот адрес в твоем навигаторе, – а ты, допустим, предложил бы мне отдохнуть от работы, передав дела в твои руки. Что же дальше – продажа «Нулли» с помощью Джеки, ведь она легко подпишет важные бумаги, сыграв мою роль? Она даже похожа на меня – внешне, разумеется. Стройная фигурка, темные волосы до плеч. При наличии моего паспорта и стряпчего, который в глаза меня не видел…
– Нет, неужели ты думаешь, что я согласился?! – резко оборвал меня Кит. – Я же не предлагал тебе бросить работу – с того момента я лишь старался защитить тебя от этой… сумасшедшей особы, с которой по глупости связался. Ты можешь мне не верить, но это правда. – Он разразился горьким смехом. – Джеки, кстати, еще обвиняла в безумии меня самого. Такой план она считала очевидным и простым – мы продаем «Нулли», покупаем дом одиннадцать по Бентли-гроув, получаем огромную закладную, и она, сыграв твою роль, страхует жизнь на баснословную сумму, а потом… – Кит застонал, закрыв лицо руками.
– А потом останется только убить меня, получить наличные по страховке и купить дом стоимостью в миллион двести тысяч, добавив лишь двести пятьдесят или четыреста тысяч, в зависимости от того, до какой суммы Селина предпочтет снизить цену в стремлении поскорее избавиться от своего жуткого дома, – продолжила я за мужа, сознавая бесполезность слов и жалея, что они не способны превратиться в разящие ножи. – Ведь Селину по какой-то невообразимой причине преследовал в ее доме таинственный маньяк. И что же ты мог ответить? Может, ты сказал: «Нет, я не хочу, чтобы Конни умерла»? Или сказал: «Я пойду в полицию»?
– Я не мог пойти в полицию. Но… Но делал все возможное, чтобы помешать ей, и вообще…
Я терпеливо ждала продолжения признаний.
– В любом случае ее план не мог сработать, – обиженно заявил Кит, меняя тактику на оборонительную. – Какой безумец согласился бы выдать нам закладную на такую сумму, если б мы продали «Нулли» и остались на бобах?
А ведь он рискует, давая мне повод назвать его лжецом… Или предпочел для удобства забыть о существовании коттеджа «Мелроуз»? Они с Джеки вполне могли получить закладную – нашлись бы желающие выдать ее, особенно если б покупатель «Нулли» оставил Кита на должности генерального директора с роскошным жалованьем.
– Мне пришлось притвориться, что я согласен с ее планом, – заявил он, – притвориться, что в итоге мы его осуществим, – но только после того, как тщательно продумаем все детали. Джеки обожала строить планы. Мы перестали ссориться. Совершенно. Порой я думал – надеялся – что одно продумывание деталей уже осчастливит ее навсегда и что не понадобится… никаких дальнейших шагов.
– Так ты стремился обеспечить Джеки вечным счастьем?
– Нет! Ты ничего не понимаешь, – всхлипнув, возразил Кит.
– Понимаю, – парировала я. – Хотела бы не понимать, но, увы, все понимаю.
– Если б я отказался, Джеки могла бы погубить всю мою жизнь – и сделала бы это. Кон, поверь мне, я никогда не любил ее. Скорее ее можно назвать… не знаю, ну, может, коллегой, и я сознавал, что обязан оказывать ей надежную поддержку. Хотя она любила меня… безусловно, любила. Знаешь, она… она плакала около двух часов после того, как мы… сняли то видео.
Может, он вспомнил о виртуальном туре?
– Она потребовала, чтобы для съемок я отдал ей свое обручальное кольцо – якобы беспричинная прихоть. Просто заявила, что это будет выглядеть забавной шуткой, но на самом деле настоящую причину она скрыла. Если она попросила его ради шутки, то почему же потом, когда я попросил вернуть его, разозлилась, как фурия? Я разозлился еще сильнее, когда снимал с нее это кольцо, после того как… – Кристофер поджал губы, видимо, решив не позволить очередному признанию слететь с его языка: после того как я задушил ее.
– А насколько же ты разозлился, чтобы безжалостно убить невинную семью? Как ты оцениваешь их вину на твоей шкале?
– Чтобы хоть как-то утешить тебя, я могу признаться тебе в том, в чем так и не признался Джеки, даже в последний момент, – заявил Кит, предпочтя не услышать мой вопрос. – Мне хотелось, признаться ей, но я сдержался. Слишком мелочная это была бы месть.
Жаль, что он не сделал то мстительное признание – в любом случае оно могло обидеть ее. Мне тоже не хотелось его слышать, но я промолчала, не остановив Кита.
– Помнишь тот адрес в моем навигаторе? – Он повысил голос, словно боясь, что я не услышу. – Я сам ввел его.
– Я так и знала, – вяло пробормотала я, начиная плакать от осознания всей этой глупейшей ситуации, – ведь именно это я и говорила Киту, а теперь он признался мне в том, что упорно отрицал больше шести месяцев. – Я знала это с самого начала.
– Но я сделал это намеренно, – пояснил он, – зная, что в тот день из-за выпавшего снега ты возьмешь мою машину. Мне хотелось, Кон, чтобы ты узнала об этом. Хотелось, чтобы ты остановила меня. Почему ты не остановила меня?
* * *
Я не убивал Гилпатриков. Не убивал их. Не моя вина в том, что Гилпатрики мертвы.
Не представляю, сколько времени прошло с тех пор, как мы с Китом начали этот последний разговор. В моем сознании образовалась временна́я пропасть, и ее края терялись в тумане. Мухи жужжали с неизменной монотонностью. Зловоние стало почти невыносимым.
Неужели мне все пригрезилось? Или Кит действительно рассказал мне окончание этой истории? Ему хотелось остановить ее, полностью порвать с прошлым. А мне не удалось помочь ему, и поэтому он убил Гилпатриков – по их вине он попал в чертовски трудное положение, так что они заслужили смерть. Говорил ли это Кит или я лишь вообразила, что он мог так сказать?
А после этого Джеки с легкостью подчинила его себе… Ему приходилось делать все, что она хотела. Она могла помочь ему избежать наказания за четыре совершенных убийства, но только если он согласится на пятое. Только если согласится с тем, что я тоже должна умереть.
Джеки сделала копию ключа от дома одиннадцать, привела в дом Селины Гейн каких-то предполагаемых покупателей и наговорила кучу лжи о существовании сильно похожей на Селину таинственной самозванки, которая выставила этот дом на продажу. Возможно, она делала и другие пакости, чтобы подтолкнуть саму Гейн к продаже дома, – может, отнитромозила ее машину, что бы это ни значило. Не важно, какие именно гадости она подстраивала, но в итоге добилась желаемого: дом одиннадцать выставили на продажу.
Однако что же дальше? У меня не осталось сил, чтобы спрашивать об этом Кита. Должно быть, они вынесли всю мебель из залитой кровью гостиной дома двенадцать и заменили ее обстановкой гостиной из дома одиннадцать. Это было рискованно – могли появиться случайные свидетели. Им же пришлось перетаскивать через улицу мебель и картины. Но свидетелей, увы, не оказалось, иначе они уже обратились бы в полицию. Разумеется, никто их не видел: Бентли-гроув относится к тому типу улиц, жители которых предпочитают ни во что не вмешиваться – на таких улочках любой преступник будет чувствовать себя совершенно спокойно. В рабочее время здесь никого не увидишь, не считая дряхлого старика, который спит основную часть дня.
