А левая рука доверяет правой, всегда говорил Мустеф. Она не оглядывается до тех пор, пока не схватит кошелек.
Ноэль всегда была левой рукой – она всегда доверяла Сафи. Теперь пришла очередь Сафи сделать то же самое.
Через лес пронесся внезапный порыв ветра. Он обрушился на Сафи, завертелся вокруг нее… А потом оказался за ней. Сафи оглянулась, глаза слезились. Штормовые облака, черные, как ночь, кружились теперь над верхушками деревьев.
– Мне все это не нравится, – сказала Сафи, вынужденная теперь перейти на крик. – Нет, вообще-то я все это ненавижу. И бурю, и этот план. Зачем нам обеим это делать? Почему не я сама?
– Потому что «я сама» – это не наша сущность, – прокричала в ответ Ноэль. – Я всегда буду следовать за тобой, Сафи, а ты – за мной. Сестры навсегда.
Навсегда. Навсегда. Навсегда. От этих слов острая, обжигающая жажда поднялась груди Сафи. Она хотела рассказать Ноэль обо всем, что чувствует – о благодарности, любви, ужасе, вере, – но не сделала этого. Просто мрачно улыбнулась.
– Сестры навсегда.
Затем она сделала так, как приказала Ноэль, – принялась стягивать с себя одежду.
* * *
Эдуан почуял свою старую наставницу за милю. Ее запах – журчащей родниковой воды и скал, покрытых солью, – было невозможно перепутать ни с чьим другим. Эдуан знал его, как себя.
И невозможно избежать встречи, как и смерти, если только Эдуан не свернет – а он не собирался – или не убьет ее на месте.
Чего он тоже не собирался делать.
Отрезок дороги в милю, остававшийся до встречи с Ивреной, шел через зеленый лес, мимо желтых камней, сквозь предрассветное сияние и рычание шторма. Достигнув самого узкого участка пути, обрамленного нависающими камнями с одной стороны и скалами на берегу – с другой, он ослабил контроль над своей кровью. Вернул силу пульса и мускулов обратно телу и остановился.
Монахиня Иврена стояла перед ним неподвижно, как изваяние. Только горячий ветер шевелил ее волосы и каравенский плащ. За поясом был лишь один нож. Меча видно не было.
Кроме этого, в старой монахине ничего не изменилось с тех пор, как Эдуан покинул монастырь. Только, может быть, лицо загорело.
И она устала – выглядела так, будто не спала несколько дней. Даже недель. Но волосы серебрились, как всегда.
И выражение лица было тем же нежным и обеспокоенным, как помнилось Эдуану.
Это выводило его из себя. У нее никогда не было права так заботиться о нем, как она заботилась, – и уж конечно, не было его сейчас.
– Как же много времени прошло, – сказала она своим гортанным голосом. – Ты вырос.
Эдуан почувствовал, как его челюсти сжались.
– Отойдите, сестра Иврена.
– Ты знаешь, что я не могу этого сделать, Эдуан.
Он обнажил меч. Снизу доносился тихий звук разбивающихся о камень волн.
– Я вас уничтожу.
– Не без труда. – Иврена взмахнула запястьем, и в ее руке появился нож. Плавно перенеся вес на отставленную назад ногу, она встала в оборонительную позицию. – Не забывай, кто тебя учил.
– А вы не забывайте о моей магии, сестра Иврена. – Он отстегнул от бедра свой нож и скопировал позицию монахини, согнув колени для упора.
Она повернулась, взметнулся плащ. Отвлекает, да, но Эдуан следил за ее рукой.
В конце концов, она сама учила его, что секрет любой драки на ножах – не выпускать из виду руку, держащую оружие.
Иврена кружилась совсем рядом. Он пригнулся, чтобы ответить.
Но он напоролся не на ее нож. Это была нога – удар в шею. Затем удар кинжалом в грудь.
Он попятился, но не так быстро, как надо. Этого бы хватило, если бы он дрался с кем угодно, кроме нее.
С помощью магии он оказался в десяти шагах от нее – слишком быстро и слишком далеко, чтобы она могла без труда его поймать. Потом посмотрел вниз.
Ее ножи его задели. Четыре мелких пореза, которые его колдовство залечит независимо от него. Обидная трата магии на поверхностные раны.
– Ты знаешь, кто они, – крикнула Иврена. Она уверенно приблизилась к Эдуану. – Ты присягал, что будешь их защищать.
Эдуан смотрел на нее исподлобья.
– Стало быть, вы слышали, что говорят. Я вам клянусь, сестра Иврена, они не Кар-Авены.
– Кар-Авены. Я видела своими глазами. – Она ответила наводящей ужас улыбкой, в которой сплелись восторг и пьянящее насилие. – Они пробудили нубревенский Колодец истоков.
– Неправда, – перебил он. – Я только что был там, и Колодец все так же мертв.
Сказав это, Эдуан снова атаковал мечом, но почему-то не дотянулся. Не изменил направление в последний момент и не швырнул ножи один за другим. Просто обнажил меч, и, как он и думал, Иврена отклонилась влево и легко парировала удар.
– Девушки проплыли до центра Колодца, до самого Источника, – сказала она.
– Невозможно. – Эдуан повернулся влево.
– Я видела это. Я видела пламя магии. – Она атаковала Эдуана ножами, а затем ударила его в колено.
Рукой, в которой был нож.
Боль разлилась по ноге Эдуана – и кровь. Он сдержал крик и увернулся от ее ножей как раз вовремя, чтобы они не попали ему в плечо.
Она пыталась его утомить. Наносить небольшие раны, чтобы замедлить.
Но сама она уже тяжело дышала – такого бы не случилось два года назад. Она устала, и Эдуана ей не одолеть. Даже такими быстрыми, безжалостными атаками. Даже если бы он поддавался.
– Вы видели то, – сказал Эдуан, уворачиваясь от бесконечных пинков и ударов ножа Иврены, – что хотели видеть. Источник никогда не позволил бы им доплыть до центра.
– Он позволил. – Иврена остановилась, держа ножи наготове, и торжествующе посмотрела на Эдуана, – Эти девушки коснулись сердца Источника, и он проснулся. Потом его воды исцелили Ноэль.
Ноэль. Девушка-номаци, кровь которой не имеет запаха.
Она не могла стать одной из Кар-Авенов – Эдуан отказывался в это верить. Она была слишком простой. Слишком темной.
Что касается Ведьмы истины, если она была второй половиной Кар-Авена, Эдуан не мог привести ее к отцу – одна мысль об этом разожгла в нем ярость. Он не мог потерять сокровища, к которым уже был так близко, только потому, что монахиня Иврена была одержима возвращением Кар-Авенов.
Так что Эдуан резко метнул нож.
Иврена легко остановила его в воздухе и использовала инерцию вращения, чтобы метнуть свой.
Эдуан отскочил влево, поймал нож и запустил его обратно.
Но Иврена уже взбиралась на скальный навес, используя рельеф в свою пользу. Она легко вспрыгнула на камни, обнажая стилет – свое последнее оружие, – и атаковала Эдуана.
