Спецы по психологическим операциям были на высоте. Духи, подаренные ими — они назывались «Ferma», — оказались из тех, что насыщены феромонами и неотразимо притягивают мужчин, действуя непосредственно на подсознание. А на экране тем временем разворачивались эротические похождения юной немецкой студентки в Греции. Обаятельная и сексуальная актриса вытворяла с парнями такие вещи, что Сашку неудержимо потянуло к Гале.
Ни он, ни она никогда еще не видели таких откровенных, в красках и образах, разворачивающихся на экране любовных сцен. Они так захватили молодых людей, что фильм вскоре был позабыт, а мерцающий экран стал лишь фоном, на котором здесь, в афганском армейском модуле, совершалось подлинное таинство всепоглощающей, свободной, лишенной каких-либо запретов и ограничений любви… Сумерки, сгущавшиеся за окном, уже подсказывали — вот-вот нагрянут гости, но оба никак не могли оторваться друг от друга до тех пор, пока мужского уха не достиг специфический звук, в происхождении которого не было никаких сомнений: реактивный снаряд. Громыхнул разрыв, тонкие стены постройки дрогнули, зазвенела посуда.
— Не останавливайся, любимый, нет! — как-то очень знакомо простонала Афродита. — Наплевать! Обстрелы каждый день, а любовь — одна-единственная!
Следующий разрыв заставил сборно-щитовую конструкцию подпрыгнуть. Погас свет, выключился телевизор. Мгновенно обернувшись, Хантер успел заметить, как дверь их комнаты, запертая изнутри на ключ, сорвалась с петель и рухнула внутрь…
Он вскочил, мокрый от пота, бросился к пустому дверному проему. Там царила мгла, клубилась пыль, едко пахло гарью взрывчатки, а вверху виднелось небо с первыми вечерними звездами. В коридоре слышались голоса и кашель. Кто-то матерился, женщины испуганно причитали.
— Что там?! — догнала его запыхавшаяся и вспотевшая Галя. — Никого не задело?
— Возьми фонарик, он в тумбочке, — сказал он. — Сейчас посмотрим.
Внезапно вспыхнул свет. Картинка получилась еще та, и соседи оценили ее по достоинству: Александр нагишом топтался посреди коридора, а Галя, также в костюме Евы, стоя спиной к дверному проему, шарила в тумбочке в поисках фонарика…
Смех и одобрительные оценки «экстерьера» заставили любовников живо убраться в комнату и натянуть спортивные костюмы.
Более обстоятельный осмотр показал, что реактивный снаряд, выпущенный душманами из пусковой установки, расположенной в нескольких километрах, пробил крышу модуля и разорвался в коридоре. По счастливому стечению обстоятельств, никто не пострадал — «розочка» осколков почти полностью ушла в сторону пустующего помещения. Однако силы взрывной волны хватило, чтобы вышибить практически все двери и даже некоторые окна в модуле. Тотчас начались ремонтно-восстановительные работы, сопровождаемые смехом и солеными шуточками — боевой вид клана Мак’Петр во время огневого налета понравился многим.
Вечеринка для медиков удалась, а досадный инцидент с обстрелом тут же оказался забыт. Тем более что начальник госпиталя присягнул на клятве Гиппократа, дескать, уже завтра хозвзвод залатает развороченную кровлю модуля.
На следующее утро замполит ДШБ наконец-то отправился на службу.
— Салам налей-кум! — специфически приветствовал его комбат. — Что это твои кореша там надумали? Куда это тебя собираются командировать вместе с первой ротой, да еще и на целый месяц? Что за секретность ни с того ни с сего?
— Я, командир, дал в апреле подписку о неразглашении государственной и военной тайны. Поэтому не имею права рассказывать о деталях операции, — ответил Хантер. — Могу только намекнуть — задача поставлена сложная и крайне опасная. В прошлый раз из всей нашей группы уцелело только четверо — двое «легких» и двое «тяжелых», в том числе и я. Двое погибли, а меня вытащили только тогда, когда у нас практически закончились боеприпасы. Не хочу накаркать, но, похоже, в этот раз будет не легче и на базу вернутся далеко не все…
Глубоко внутри шевельнулось недоброе предчувствие, но Хантер заставил себя выкинуть его из головы.
Зато капитан Денисенко — Дыня — наоборот, с воодушевлением воспринял известие о том, что его рота примет участие в загадочной операции. Такие боевые выходы, связанные с риском, ему всегда нравились, в этом он напоминал Александру его самого — такого, каким он был до того, как в его жизни появилась Афродита.
Вечером следующего дня Чабаненко собрал у себя в кабинете всех офицеров, прапорщиков и сержантов, которым предстояло отбыть в провинцию Нангархар. На этот раз под началом капитана Петренко была серьезная команда, а не какая-то одиночная БМП, как в апреле. Вдоль стен расселись Дыня, ротный замполит, старший лейтенант Данилов (он же Мастер), двое взводных — старший лейтенант Скрипник (Стингер), и лейтенант Борисов (Борзой). Из прапорщиков на операцию шла пара стреляных волков: старшина роты Пшеничко (он же Корн) и знаменитый «шмелист» прапорщик Марченко (Чернобылец). Плюс двое «сверчков»[144]: военфельдшер старшина Станчик, более известный как Стаканчик, и командир отделения спецминирования старший сержант Осипов — Шайтан.
В чужую и незнакомую «южанам» провинцию Нангархар направлялось шестьдесят два бойца. Рота вооружалась и тяжелым оружием, в дело брали три расчета «примусов»: АГС-17 «Пламя», крупнокалиберный «Утес», СПГ-9 «Копье»[145]. Десантно-штурмовой роте придавались три толковых снайпера, а также отделение спецминирования в полном составе. Боевые машины с технарями, механиками-водителями и наводчиками-операторами оставались «на базе».
В кабинете Тайфуна, помимо его хозяина, находился уже знакомый Александру подполковник КГБ Ваганов, «каскадер», курировавший структуры Спецпропаганды в Афганистане, занимавшийся разведкой под прикрытием статуса контрразведчика. Хантер с Тайфуном дали ему прозвище «Подпольщик Кондрат».
— Ну, привет, туран! — тепло поздоровался он с Петренко. — Рад, что ты уцелел тогда, когда Захир нас предал!
Воспоминание было не из приятных, и Хантер тут же помрачнел.
Наконец все участники совещания собрались, заполнив до отказа небольшое помещение.
— Добрый вечер, товарищи! — поздоровался Тайфун. — Располагайтесь поудобнее, начнем работать. Представляю вам подполковника Ваганова из особого отдела Сороковой армии. Сразу по окончании нашего совещания он возьмет у каждого из вас подписку о неразглашении государственной и военной тайны. А теперь — к делу. Суть наших действий в Нангархаре заключается в том, чтобы точечным ударом нейтрализовать главаря чрезвычайно мощной вооруженной группировки непримиримой оппозиции. — Тайфун говорил языком военных документов, не заглядывая в бумаги, лежащие перед ним. — Такое локальное вмешательство позволит решить великое множество острых региональных проблем, причем, как говорится, малой кровью… Детали несколько позже сообщит вам капитан Петренко, хорошо знающий местность, где вам предстоит действовать. По ходу операции могут вноситься уточнения и коррективы, так как действовать придется исключительно по обстановке, а она в тех краях меняется ежечасно. Я и подполковник Ваганов будем наведываться в ваше расположение, но постоянный контакт с руководством будет поддерживать только Шекор-туран, — кивнул майор в сторону Петренко. — Все это необходимо для того, чтобы разведка «духов» не засекла меня и подполковника, поскольку наши лица слишком хорошо известны в Нангархаре. Обращаюсь непосредственно к капитанам Петренко и Денисенко: личный состав должен быть «заинструктирован до слез» так, чтобы ни одна живая душа толком не знала — кто, в каком составе и с какой целью выдвигается. Официальная легенда — засадные действия в Треугольнике миражей. Это ясно?
