многими полезными свойствами, о которых мне с удовольствием поведала бы Вэнди. Она всегда любила повторять, что пусть лес и жесток, но полезных и приятных секретов он хранит гораздо больше.
Мы часто отдыхали, но лицо Двэйна бледнело и серело с каждым новым шагом, поэтому нам пришлось остановиться совсем. Лекарства, имеющиеся в наших рюкзаках — мой мы нашли, когда вода спала, — не помогали. Я сидела, прислонившись к дереву спиной, голова Двэйна лежала у меня на коленях, я легонько перебирала его короткие золотистые пряди и чувствовала себя бесполезной и беспомощной. Его лихорадило, тело горело и сотрясалось мелкой дрожью, он натягивал покрывало всё выше до самого подбородка. Было больно смотреть на это, но мне и самой становилось всё хуже. Тошнота не отпускала, в животе неприятно бурлило, лицо горело. И тут меня осенило — мы отравились водой! Сама я нахлебалась с избытком, да и Двэйн, наверняка, тоже, когда нырнул за мной в «глотку».
Двэйн уснул, меня тоже окутывала липкая дремота, но я всё ещё пыталась что-то придумать, вспомнить нужные травы, пока совсем не провалилась в беспокойный сон.
Глава 49
Я убегала и не могла убежать. Медведь был огромен, глаза налились кровью, он нёсся за мной по пятам. Потом всё исчезло, но мои ноги вдруг в чём-то увязли, затем я полетела вниз и приземлилась жёстко и больно, с хрустом, из-за чего мне показалось, что я поломала кости, но оказалось, что кости были вокруг меня. Тысячи скелетов были разбросаны в темноте, а потом поднялись вверх и погребли меня под собой. Я задыхалась и звала на помощь, но никто не шёл. Только вдруг всё исчезло, и передо мной возникла Тьма. «Нет! Уйди! Я тебе ничего не должна! — завопила я, но она приблизилась ко мне как столб чёрного дыма. — Прочь!»
— … не должна, не должна, — я осознала, что в действительности шевелю губами и перестала метаться.
Тело всё ещё дрожало, сон тянул меня обратно, и, когда я открыла глаза и увидела только темноту, решила, что всё ещё сплю. Но постепенно сознание прочищалось, и вокруг стали проступать какие-то очертания. Ни деревьев, ни кустов, только каменные стены, такой же каменный холодный пол и шуршащая подстилка из сухих трав и веток.
Рядом лежал Двэйн, он всё ещё спал, но его тело больше не била дрожь, дышал он спокойно и ровно, и я осторожно тронула его лоб — не горячий. Мне и самой стало легче, если не брать в расчёт это вязкое ощущение от сна. Я села и огляделась: это место напоминало пещеру, вот только выхода мне не удалось увидеть. Рядом с нами стояли две фляжки с водой и миска с порезанными фруктами. Я жадно выпила всю свою долю воды и с удовольствием поела, даже не думая о том, чтобы оставить немного про запас.
Я снова посмотрела на Двэйна: его лицо выглядело расслабленным, умиротворённым, и мне стало даже немного завидно — надоели кошмары! Но старший неожиданно вздрогнул и неразборчиво что-то пробормотал. Потом снова, уже громче, и мне удалось расслышать своё имя. «Я здесь, Двэйн!» — тихо отозвалась я и легла рядом, обнимая его как можно сильнее. Сон тут же отыскал меня снова, но на этот раз не мучил, и мне удалось всё-таки вспомнить, каким спокойным он может быть.
Разбудил меня очень странный звук, который спросонья не удалось распознать сразу. Двэйн и я почти одновременно открыли глаза и вскинули головы — в потолке над нами зияло небольшое круглое отверстие, которое я не заметила раньше, и оттуда эхо несло к нам песню. Она совсем не походила на то, что мне приходилось слышать: медленные протяжные мотивы, едва уловимое перетекание одних звуков в другие, никаких резких или неожиданных нот, мелодия льётся плавно, не спеша, даже слегка лениво, и мне почему-то кажется, что она пахнет песком. Тем самым, который остался нам от старого мира, но лишь где-то в неизведанных уголках Пустоши, те ничтожные красные жгучие горы, которые она решила не трогать.
Мы с Двэйном не произнесли ни слова, пока песня не окончилась. Слова понять было сложно, но в песне было что-то о буре, лесе и, к моему ужасу, о Тьме.
— У меня появилась догадка о том, где мы можем находиться, — хрипло произнёс Двэйн, когда песня кончилась, — Рейган рассказывал мне. Недалеко отсюда он нашёл Джоанну.
— Аберненн? — ахнула я.
— Очень похоже. Рейган приходил сюда и тоже слышал подобные песни.
— Они… они ведь покланяются ему, Князю!?
— Так говорят, но никто точно не знает. Эти люди не особо общительны.
— Но они принесли нас сюда.
— Да, — взгляд Двэйна замер в задумчивости. — Почему сломался компас? — вдруг спросил он.
— Не знаю, — пожала плечами я, — ты взял его в Цветном городке?
— Нет, он мой. Странно, что мы оказались в Аберненне. Набрести на него — это редкий случай. Из всех, кого я знаю, только Рейган бывал здесь, даже жители Рынка не доходили, не могли найти безопасный путь. И хотя мы с тобой не своими ногами дошли, но оказались довольно близко, раз они заметили нас.
— Думаешь, кто-то специально мог испортить компас?
— Не компас, а карту. Отличная копия той, что была изначально, но с изменениями. Поэтому мы думали, что идём верно.
— Но кому в рейте это вообще нужно? Какой толк?
— Джоанн брала у меня карту.
От этих слов мне стало нехорошо, эта девочка часто пугала меня, и сейчас мысль о том, что она нарочно могла отправить нас в Аберненн, просто потрясала.
— Джоанн? — тихо повторила я.
— Она прекрасный художник, лучший в рейте, несмотря на возраст. Она выпросила посмотреть карту, потому что ей тоже хотелось в поход.
— Но откуда она могла знать дорогу? Да ещё так точно?
— Не знаю, может спросила у Рейгана. Она умеет вытягивать из него любые сведения и делает это, не вызывая подозрений. Он мог прямо на карте ей всё и показать.
— Но зачем ей это?
Двэйн пожал плечами:
— Её нашли рядом с этим местом, может, она хочет узнать о своём прошлом? Мне не нравится, что мы тут оказались, — он сел и сосредоточенно огляделся. — Не доверяй этим людям. Рейган был от них не
