Адины рассуждения про передачи как выращенные камни.
– Браво! – вставила Катя.
– Я таких навидалась. У нас в городке работавшие на щебёночном заводе тоже страдали по камням. Переживали, какой камень им на могиле поставят! Часами об этом спорили, морду друг другу били, заранее взятки давали!
– Мне, Лебёдка, на свою могилу насрать, – подчеркнула Ада. – Мне, как бы, и на деньги насрать, они мне затем, чтоб купить кайф и драйв. И всё! А мой главный драйв на эту пятилетку – ты!
– И ты меня купила? – напряглась Валя.
– Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать. Кто сказал? – успокоила её Ада.
– Не знаю, – буркнула Валя.
– Вот за это тебя и люблю, – захохотала Ада. – Ты, Лебёдка, приехала из города, где дербанят камни, чтоб поднять мелкого бабла, в город, где растят камни, чтоб поднять крупного бабла. И растят как в лабораториях, так и в мозгах телезрителей. Такова диалектика твоей жизни!
Валя не поняла, как применить слово «диалектика» к своей жизни. И на всякий случай промолчала.
– А ты, Кать, чего про Уганду в рот воды набрала? – воспользовалась паузой Ада.
– Просто мой внутренний лингвист охренел от сценария твоей бебешки, – скривилась Катя. – Ты вон Валю спроси, она с северов приехала, там ведь население с утра до вечера только и переживает, что там в Уганде со СПИДом?
– Девки, хватит стебаться, – признала свою вину Ада. – И на старуху бывает порнуха…
Вале уже казалось, что больше она не боится, не волнуется на съёмках и даже не ничуть не стыдится отзывов на передачи. Словно пишут не про неё. Отчасти пропал кураж, но работа на экране становилась всё качественней.
Она чутче ловила интонационные нюансы, быстрее ориентировалась в новом материале, лучше организовывала настроение в студии, проще управлялась с гостями. Короче, заматерела, научилась работать, а не сдавать каждую съёмку экзамен. И пропасть между Валей, сидевшей в студии в чужих туфлях со Славой Зайцевым, и Валей нынешней, была теперь почище мраморного каньона Рускеалы.
Однако после съёмки про Уганду внутри никак не рассасывался ком отвращения и к Ларисе Смит, сделавшей из неё говорящую обезьяну, и к Рудольф, твердящей про пирамиды роста и ось симметрии. Словно Валя крепостная девка, взятая в барский театр.
А тут позвонила радостная Катя:
– Повезло тебе, девка, грохнули Дудаева! Теперь экран будет неделю забит его телом. Так что повторяем передачку про терроризм, а Уганда пока хоть как-то срастётся.
– Зачем неделю показывать тело? Убили и убили…
– Труп Дудаева народу как транквилизатор. Оказывается, его младенцем депортировали в Казахстан, в Павлодарскую область, где зима полгода. Хотя это, конечно, ни при чем… И заметь, я не мешала этой перешитой морде сесть в лужу! Молчала как рыба! Рот себе заклеила скотчем!
– Кать, а разве не хамство, как Ада говорила про пирамиды роста? И про меня как ось симметрии кристалла? – Валя не понимала, как сформулировать, что именно её так уязвило.
– Не ось симметрии кристалла, а ось симметрии кристалла к выборам президента!!! Ты, дубина стоеросовая, работаешь ведущей, а обидки как у институтки. Адка камнями занималась, на их языке думает. Беда не в ней, а в американской твари. Нутром чую, убьёт она передачу своим креативом.
– Ты хоть знаешь, что такое «дубина стоеросовая»? – Вале нечасто приходилось поучать Катю.
– Это фразеологизм…
– Стоеросовая не значит «дура». Просто стоя росла, не гнулась, ровная. У бабушки в деревне так говорили. Из неё можно мачту делать!
– Адка и говорит, что ты – ось симметрии кристалла. Делает из тебя мачту! А ты недовольна, – выкрутилась Катя. – И не зря ты, кстати, договор заключала. Адка всем резко зарплату понизила, говорит, чтоб передачу не закрыли, надо много наверх заносить! А ты осталась при своих.
– Но ведь рейтинги бешеные, – напомнила Валя.
– Кто-то под нас копает. Если сверху копает, то рейтинги ни при чём. Надо баблом замазывать.
В силу профессиональной деформации Катя не понимала Валиных переживаний. Сама она настолько вросла в телевидение, что остальную свою жизнь считала отходами от него. И понимала, что, когда Валя краснеет, теряется, спрашивает глупости, повышает тон и даже проваливает передачи, зритель доверяет ей больше, чем ведущим, у которых всё отлетает от зубов.
Валя догадывалась об этом, но не могла сформулировать. А после слов про пирамиды роста чувствовала, что передачи нанизываются и нанизываются на столб её позвоночника кольцами. Как в детской пирамидке. И тянут, и тянут к земле…
Горяев позвонил, когда Валя почти закончила приём больных.
– Здравствуйте, Валентина Владимировна! – сказал он официальным тоном. – Не могли бы заехать со мной в Жуковку? Обсудим по дороге вашу поездку в регион. Через полтора часа спуститесь?
И положил трубку, не дав покапризничать.
Последняя пациентка ждала Валю на диване в прихожей, нервно покусывая губы. Организация приёма давно стояла на автопилоте, Маргарита уже никому не хамила, а быстро заполняла рукой карты, если Эдик отсутствовал и не делал этого на компьютере.
Зарабатываемые деньги и отдалившийся взрослый сын немного приблизили её к нормальной женщине. Она перестала старомодно одеваться и даже купила абонемент в консерваторию. Тем более что после Сониного отъезда регулярность Тёминых визитов восстановилась.
Вошедшая в кабинет последняя пациентка оказалась вдрабадан пьяной, но начала со слов:
– Здравствуйте! У меня беда, сын пьёт…
– Так и вы не вполне трезвы. – Валя с трудом скрыла отвращение.
– Я трое суток искала его по Москве! – Она села, некрасиво расставив ноги. – У меня спазм в голове, я не могла не выпить!
Женщина была ухоженная и дорого одетая.
– Я работаю с более конкретными жалобами, – сухо ответила Валя.
– Поймите, я всё ему отдала, – заплакала женщина. – Не сохранила семью, но у нас прекрасные отношения с мужем.
– Не поняла, с чем вы пришли, – остановила её Валя.
– Кому, как не вам, меня понять? Я так же за мужиком десять лет бегала, – женщина полезла в сумку, достала носовой платок и громко высморкалась. – Думала, вот сейчас он уйдёт от жены, и я в дамках! Всю молодость за ним пробегала, а он так и не бросил свою старую барыню на вате.
– Приходите на трезвую голову. – Валя встала, показывая, что визит закончен.
– Пока со мной в кошки-мышки играл, нервишки разболтала. Выпивать стала. Но сын пьёт серьёзно, помогите, умоляю вас! – Она протянула руки и зарыдала в голос.
– Маргарита! – выглянула Валя в коридор. – Почему вы пустили человека в таком состоянии?
– О! – вбежала Маргарита. – В коридоре нормальная сидела. Жаловалась, что голова болит.
– Как будем транспортировать? – спросила Валя.
– Эдик! Бегом! – крикнула Маргарита.
Нарисовался Эдик в неубедительно угрожающей позе.
– Если хоть пальцем тронете, я вам не завидую! – завопила женщина,
