Книга Кая. Полукровка - Анна Бегун

– Ну расскажи-и-и, – Мика трясла её за руку. – Или силой заставлю!

– Нет! – твёрдо ответила Олеша.

– Мне, кстати, тоже интересно, – я подошла к ней с другой стороны. – Куда ты тогда убежала? Вернулась под утро только, а где была – не сказала.

Моя соседка закатила глаза и пошла с такой скоростью, что я еле за ней поспевала. Как мы с Микой ни старались, вытряхнуть из неё признание, чем кончилась история с приворотом, мы так и не смогли. Зато я смогла хоть немного отвлечься от всех переживаний прошедшего дня.

Лил дождь. Сильный, отчаянный, словно в последний раз, под аккомпанемент молний и оглушающего грома. Странно было попасть под ливень среди зимы, когда уже успел лечь снег, который теперь превратился в невнятную кашу под ногами. Разговаривать, и вообще жить, было неудобно. Хотелось скорее скрыться от воды, которая пропитала насквозь всю одежду, но в то же время возвращение домой пугало. Как мне ни хотелось разобраться в происходящем, внутри меня трясло. Что именно мне предстоит узнать? Что я буду чувствовать? Смогу ли я дальше доверять своей лучшей – если не сказать единственной – подруге?

– Иди скорее в душ, – сказала Оле, закрывая дверь нашей комнаты. – Отогрейся. Потом поговорим.

– А ты не пойдёшь?

– Я... позже.

Глядя в её напряжённое лицо, я не нашлась, что ответить. Кивнула и, скинув с себя мокрый плащ прямо на пол, перешагнула через него и, схватив с крючка полотенце с ночной рубашкой, ушлёпала в мокрых ботинках в душ.

Она никогда не ходила в душ вместе со мной. Я почти никогда не замечала, как и когда она успевает мыться. То рано утром, то во время пары, то когда возвращалась домой поздним вечером. И вот, теперь тоже.

Вернувшись, я застала её умывшейся и закутавшейся в свитер и одеяло. Мокрые волосы – но не от дождя, а помытые и расчёсанные, тяжёлыми гроздьями лежали на плечах. Я попыталась ободряюще улыбнуться, но губы Оле лишь слегка дрогнули, словно в них не осталось сил на улыбку.

– Садись, – сказала она тихо. Но когда я собралась было залезть на её кровать, чтобы поговорить по душам, как раньше, плечом к плечу, он одёрнула меня: – Нет, не сюда. Садись на свою кровать.

– Ты меня боишься, что ли? – я попыталась пошутить. – Не думаю, что после всего, что между нами было, ты меня настолько сильно сможешь разозлить.

– Это мы ещё посмотрим, – вяло улыбнулась она. Дождалась, пока я сяду поудобнее и добавила: – А теперь закрой глаза и досчитай до десяти. Можно вслух. Потом открывай глаза.

Я послушалась. Закрыла глаза, уткнувшись лбом в колени и громко, чётко сосчитала от одного до десяти. А когда открыла глаза... закрыла их снова. Потёрла. Открыла. И усмехнулась:

– Так и знала...

Передо мной сидел парень с длинным узким лицом и пепельными волосами. Глаза раскосые, странного, непривычного цвета – бледно-фиолетового с синим оттенком, а зрачок чуть сплюснут по бокам. Издалека это было почти незаметно, но ощущение, что с глазами что-то не в порядке, создавало. Уши длинные, красивые, в одном из которых висела цепочка, одним концом прикреплённая к верхней части, другим – к нижней. Он кутался в свитер и шмыгал носом.

– Опять заболел, – вздохнул Гард из рода Ума. – Когда уже зима кончится?

– Она только началась...

В пронзительной тишине слышно было только как дождь барабанит в окна, да где-то вдалеке кто-то вдруг рассмеялся.

– Над нами смеются, наверное, – неловко пошутила я. – Потому что сидим тут порознь, как неродные, и молчим. Теперь-то мне можно сесть к тебе поближе?

Оле... нет, не Оле. Гард. Он улыбнулся, на этот раз смелее, и кивнул.

– Если не боишься.

– Чего мне тебя бояться. – Я взяла из ящика стола свою Книгу и, забравшись к нему под одеяло, открыла её на одной из последних страниц. Лёгкое движение карандашом – и перед нами появился волшебный огонёк. Хлопнула в ладоши – и лампа погасла, оставив нас в полумраке. – Здорово, да? Там совсем не сложные инструкции, меня Майк научил... Да, я ж тебе не рассказала про Майка! Помнишь, в Молотушки приезжал маг из училища? Он ещё меня про болезни расспрашивал...

– Помню Майка, да, – кивнул Гард. – Ты ведь из-за него с постели потом встать не могла.

– Было дело, – усмехнулась я. – Вот он – страшный человек, между прочим! А в тебе что страшного? Мы ж с тобой уже полгода под одной крышей. И этого у меня уже никто не отнимет.

Я прижалась к его плечу и ощутила, как спокойствие окутало меня с ног до головы. То спокойствие, которое всегда приносила мне Олеша. Что бы ни происходило, каждый раз она оказывалась рядом, заглядывала в глаза и говорила, что мы со всем разберёмся. И я верила. Ах, черти! Теперь-то яснее ясного, что всё это – воздействие. Она, то есть он, вторгался в моё сознание, чтобы вернуть в сердце покой, чтобы снять боль, чтобы оградить от ошибок. Подумать только, он всё это время терпеливо выслушивал про Рю и про Дина, и про Уму... Ой. Мама дорогая, я ему рассказывала о своих чувствах к нему же!

Кровь прилила к щекам, и я порадовалась, что он не видел моего лица.

– Ты расстроена? – спросил он. И голос его уже не был женским. Он был низким, бархатным, и тоже обдавал спокойствием.

– Да, – честно ответила я. – Расстроена. Ты мне всё это время врала... врал. И даже после карнавала не признался. Если б ты только знал, как мне хотелось, чтобы Ума оказался не просто случайно встречным. Чтобы он оказался не просто волшебным сном... Слушай, – я выпрямилась, посмотрев ему в глаза, – а как ты делал все эти штуки с растениями?

Он в ответ постучал пальцем по виску.

– Ментальность. Я убеждал цветок, что сейчас день, и солнце, и что время идёт в несколько раз быстрее. У растений очень простое сознание, им легко управлять. Знаешь, мы ведь там, в Садах, даже дома не строим в привычном вам понимании. Мы говорим растениям, как им расти. Наши дома – это по сути живая изгородь из разных деревьев, кустов и вьюнов. А вместо строителей у нас садовники. Раз в год мы вызываем человека, который в течение нескольких дней успевает «пообщаться» с каждым растением, из которого состоит дом, и при необходимости корректирует направление или интенсивность их роста.

Я удивлённо присвистнула и снова откинулась к стене. Он привстал, чтобы сесть удобнее, и кровь ударила мне в виски от мысли, что он может сейчас поднять руку и положить её мне на плечи. Но он этого не сделал, только подтянул к себе ноги и задумчиво уставился на свои руки. С досады я слегка прикусила губу, но в то же время поймала себя на облегчении. С одной стороны он – таинственный биолог с волшебными руками, с другой – моя лучшая подруга...

– Скажи, – сказала я через некоторое время. – Тогда, на карнавале. Почему ты так себя вёл?

– М-м? – он удивлённо поднял глаза. – Как – так?

– Как последний засранец! Я тебя тогда как увидела, так меня чуть не стошнило. Девчонки к тебе так липли, что становилось мерзко.