class="p1">Рука Тео порылась в мешочке и нащупала последнюю пулю. Один за другим рейнджеры были уничтожены. Люди, которых Тео знал с того самого дня, как покинул деревню абенаков, люди, которых он вывел из зимней ловушки Бишота - он видел, как они умирают, и ничего не мог сделать, чтобы защитить их. До безопасного леса было еще далеко.
А потом стрельба прекратилась.
Тео знал, что ему следует бежать. Возможно, это его единственный шанс. Но он остался там, где был, притаившись за валуном. Почему они перестали стрелять? Неужели у них тоже кончились патроны? Или же Корбей намеревался взять его живым?
Его взгляд уловил какое-то движение за спиной. Он едва осмеливался оторвать взгляд от стены французов перед собой, но все же рискнул бросить на них самый короткий взгляд.
Из леса вышел боевой отряд абенаков. Малсум стоял у них во главе, его раскрашенная грудь блестела от пота. Иголки дикобраза на его штанах сверкали, как ножи на солнце. Французы прекратили огонь, чтобы не попасть в своих союзников.
Настроение Тео упало еще ниже. Рядом с Малсумом и чуть позади него стоял Моисей. Должно быть, они захватили его в плен.
Малсум издал боевой клич абенаков, более леденящий и страшный, чем Тео когда-либо слышал. Люди в шеренге подхватили этот призыв, и он эхом разнесся по всей горе, словно дикий ветер. Это был звук смерти.
Абенаки бросились в атаку. Рейнджеры ничего не могли поделать, чтобы устоять. У них кончились боеприпасы, и большинство из них потеряли свои штыки. Одни выхватывали ножи, другие сжимали винтовки, как дубинки. Это не имело бы большого значения.
Моисей пришел вместе с абенаками, когда они двинулись вперед. Он держал в руках томагавк. Возможно ли, что он предал рейнджеров? Или же он понял, что британцы обречены, и решил присоединиться к своему народу? Как мог Тео винить его за это?
Тео нащупал на поясе нож. Это было бы безнадежное оружие. Он увидел на земле пистолет, брошенный одним из его людей. Его рука сомкнулась на рукоятке пистолета. Он был заряжен. Остался один выстрел. Боги дали ему последний шанс.
Следует ли ему приберечь пулю для себя или попытаться взять с собой Малсума? У него было несколько секунд, чтобы принять решение. Абенаки почти настигли его. Их боевые кличи были оглушительны. Моисей что-то кричал ему, жестикулируя и отчаянно тряся головой, но Тео ничего не слышал. Он направил пистолет на Малсума, но снова заколебался. Он держал его на прицеле, он мог бы разнести его в одно мгновение - но что это были за слова, которые кричал Моисей?
Было уже слишком поздно. Абенаки с диким воем набросились на рейнджеров. Тео бросился ничком на землю, продолжая искать МалсумА. Если ему суждено умереть, то он, по крайней мере, сможет отомстить за соучастие в смерти Мгесо . Но Maлсума не было. Все абенаки прошли мимо. Они бежали прямо сквозь рейнджеров, как будто их там и не было.
Тео обернулся. Это был не трюк. Абенаки бежали вприпрыжку, выкрикивая свой боевой клич и устремляясь к французской линии фронта. Некоторые французы подняли свои мушкеты, но большинство были, ошеломленными. Как и Тео, они не могли понять, что происходит.
Абенаки набросились на французов, как волки на стадо оленей. Раздалось несколько выстрелов, но большинство из них были в такой панике, что французы попали только в своих людей. Началась резня.
На этот раз сопротивления почти не было. Французы маршировали и сражались весь день. Они понесли ужасные потери. Теперь же, преданные своими союзниками в час их триумфа, они сдались. Линия рухнула. Бросив своих раненых, оружие, даже плащи на спинах, они бежали вниз с горы.
Рейнджеры ворвались вслед за абенаками, сражаясь бок о бок с бешеной энергией мертвецов, предлагавших им последнюю передышку. Тео нашел Моисея, снимающего скальп с умирающего французского лейтенанта. Он обнял своего друга. - “Я думал, что ты умер.”
Моисей улыбнулся, и в его улыбке было больше облегчения, чем радости. - “Я нашел их след в лесу. Я убедил их вернуться.”
- “Но как же ... ”
Малсум вынырнул из дыма, скрывавшего овраг. - “После того как я отпустил тебя из форта, мне стало не по себе, - сказал он. - Меня охватила глубокая духовная тьма, с которой я никогда раньше не сталкивался. Я поговорил с Сахемом, и он напомнил мне о том сне, который приснился ему в ночь перед твоим появлением в нашей деревне. Что ты - ястреб, который спасет наших детей от волка.”
Тео почувствовал, что мир сошел со своей оси. Так много всего произошло, что он едва мог понять.
- Сахем сказал, что французы проиграют эту битву, - продолжал Малсум. - Он сказал, что англичане будут жестокими победителями по отношению к тем, кто сражается с французами, но с теми, кто помогает им, будут обращаться с честью. Британцы - это путь света. Сахем сказал, что у него есть сильная душевная связь с вашим народом, что ваши ценности человечности и сострадания так же глубоки, как и земля. Вы находитесь на стороне предков. Я почувствовал, как тьма поднимается внутри меня, когда я слушал его слова. Он сказал, что вы будете говорить за нас с британским генералом. Теперь мы сражаемся с вами как союзники.”
Тео понятия не имел, были ли эти разговоры о мечтах и судьбе, свете и тьме искренними или просто оправданием для смены верности, когда оказалось, что абенаки выбрали проигравшую сторону. Но сейчас это уже не имело значения. Битва была решена, и Тео должен был принять свое собственное решение. Малсум всегда будет нести ответственность за смерть Мгесо. Но Малсум любил ее, возможно, почти так же сильно, как Тео, и он будет нести эту вину до конца своей жизни. Ничто из того, что мог сделать Тео, не могло облегчить это бремя. Малсум пытался убить его, но дважды он спасал его. Он уже заплатил свой долг. Пришло время отложить их ссору в сторону.
Они обнялись. Два окровавленных воина, одержавших победу в битве.
- Мгесо хорошо назвала тебя, - сказал Малсум. - Воистину ты - Ястреб Сиумо, охотник, который падает с неба, как молния.”
Но Тео слышал его лишь в пол-уха. Он уже осматривал поле боя.
Где была его сестра?
•••
