Дилан обычно приезжал в пятницу поздно вечером, а уезжал в понедельник рано утром. Последний раз я бывала дома в июле, когда возила Полину на прививку (в сельском медпункте нужная нам вакцина закончилась).
К пяти месяцам Полина достигла развития двухмесячного ребёнка, интересовалась только одной игрушкой: деревянной лошадкой, которую ей вырезал Егор. Мне было страшно это признавать, но у неё имелись явные отклонения в развитии, она даже не реагировала, когда её называли по имени, хотя было абсолютно точно известно, что она всё слышит.
Меня бесило, что Дилан слишком спокойно относился к тому, что Полина отличалась от нормальных детей, как будто не замечал этого. Он выглядел вполне счастливым, когда держал дочь на руках, а мне больней всего было смотреть на своих детей: на Максима, такого здорового, красивого, полноценного, и на Полину, его полную противоположность.
Егор частенько бывал у нас в гостях, я даже доверяла ему прогулки с Полиной во дворе, а сама в это время занималась дома стиркой, стряпнёй или собирала в огороде ягоды, абрикосы или виноград и тайно мечтала свернуть чью-нибудь шею.
Иногда приезжали Сашка со Светой, причём Сашка — куда чаще. Он, как и я, сверкал своим голодным взглядом: мой друг всё-таки предпринял попытку отказаться от своих маниакальных увлечений и старался быть хорошим мужем для Светы. Она же просто терпела его, пользовалась его деньгами, а взамен сохраняла видимость того, что они всё ещё семья, хотя всем всё давно уже было известно.
Света превратилась в настоящую даму: модная причёска, маникюр, педикюр, дорогая одежда… Она тщательно следила за собой. Не то что я: в старой дырявой футболке, растянувшихся хлопковых шортах и с копной непричёсанных волос, как попало заколотых шпильками.
Как-то вечером, когда выдалось немного времени на отдых, мы со Светой и Максимом отправились на пляж. Максимка развлекал себя сам, поэтому мы могли свободно говорить, не боясь, что нас подслушают.
— Даже не верится… — выдохнула я.
— Мать вся в заботах?
— Не то слово. Но здесь я хотя бы отдыхаю от города. Скоро уже возвращаться обратно: собирать Максимку в школу: он снова вырос изо всей одежды.
— Ты счастлива?
— М-м-м… Это был компрометирующий вопрос. — ухмыльнулась я. Не хотелось отвечать. Да, Свету волновало, скорее, не то, всё ли у меня хорошо, а то, не счастливее ли я, чем она.
— У тебя же всё есть? — не унималась она.
— У меня дочь — с врождёнными отклонениями. Она никогда не станет нормальной, а я всё это вижу и ничем не могу ей помочь.
— А по мне так рано пока ещё говорить. Так что не сходи с ума.
— О да! — с сарказмом в голосе ответила я. — А ещё у меня есть демоны, которых я давно не кормила.
— Например?
Я показала ей клыки и зарычала:
— Вот такие демоны.
— Эмм да… А вот уже не хочу иметь детей. Нет, конечно, я бы родила ребёнка для себя, но от нормального человека, а не от Сашки. Я уже думала над этим, но как-то, знаешь, попадаются разнообразные не те… Паршивая ситуация, и я начинаю привыкать к ней.
— Он же вроде исправился?
— Притворяется, едва держится, чтоб не сорваться.
— Но ты всё ещё с ним…
— А, может, я тоже наркоман до эмоций, как и ты?
— Теперь я наркоман до сна…
Света звонко засмеялась:
— Как всё меняется, сестра.
— Зато ты расцвела. Тебя только тронь.
— Спасибо спонсору. Хотя… на самом деле я подкапливаю с собственных зарплат. Надо было выучиться на парикмахера ещё лет 10 назад, а не торчать на рынке. Я была просто слабохарактерной дурой, а теперь проснулась. Думаю открыть свой салон, но это ещё в проекте. Зато ты, сестра парикмахера, как давно расчёской пользовалась?
— В прошлой жизни, наверное. Не до того сейчас. С Полиной приходится заниматься всё время, чтобы развивалась.
— Мне кажется, ты чувствуешь себя виноватой.
— Так и есть. Тебе не кажется.
— Да всё с ней будет нормально. Всё не так страшно, как пугали врачи. Тем более, она твоя дочка, а не чья-нибудь, и у неё уже есть пара.
— Ага. Но чтобы она выросла более-менее нормальной, нужно вложить в неё уйму сил.
— Дилан помогает?
— Так, приезжает на выходные… Он как будто не замечает, что с ней не всё в порядке.
— По мне так ты преувеличиваешь. Дилан просто любит её, какая бы она ни была.
— Я ведь записалась на аборт, когда анализ показал, что ребёнок родится с отклонениями… И сделала бы.
— Почему передумала?
— Под моей дверью стоял Егор, верховные предусмотрели.
— Может, они знают, что твоя дочь вырастет нормальной? Во всяком случае, у неё с рождения есть жених (хорошенький, кстати, мальчик). Значит, она будет пригодна для супружеской жизни.
— Не забывай, что у них разница 17 лет.
— Это сейчас модно. Да что с тобой? Тебе всегда всё было до фени!
— Когда это всегда? Моя спесь была обломана, когда Дилан вколол себе этот проклятый концентрированный ген.
— Да уж. — она кивнула. — Зато сейчас он выглядит вполне счастливым.
— Потому что ничего не помнит. И я надеюсь, что так и будет, правда? — недвусмысленно намекнула я.
— Извини, я не хотела тогда этого говорить тебе. — сказала Света о том вечере, когда я увидела её в кафе с другим мужчиной.
Мы дошли до пляжа и окунулись в воду. Я, как обычно, уплыла далеко, легла на спину и позволила себе забыться на несколько минут. Домой мы вернулись уже затемно, и я с новыми силами погрузилась в дела.
Ещё я заметила, что моя фигура не спешила восстанавливаться после родов, лицо выглядело уже явно не юным и унылым, будто у меня на плечах лежала вся мирская скорбь.
Я поняла, что сейчас просто лишена тех вещей, которые наполняли меня энергией и счастьем. Снова захотелось почувствовать себя любимой, и не просто любимой, а обожаемой, вожделенной женщиной.
А ещё за всё лето у нас с Диланом всего 2 раза был секс, и это немало угнетало меня. Это была явная трещина на нашей семейной жизни, притом, что мы даже не ругались. Возможно, уровень моей привлекательности резко упал после второй беременности, и сейчас совершенно не было времени заниматься собой. Но только желание самозабвенно трахаться от этого не становилось меньше. То, что мы пару раз уединились на 20 минут и тихонько, чтобы никто не услышал, исполнили свой супружеский долг, счастья не прибавляло. Мне хотелось заниматься любовью долго, громко, со стонами и бешеными скачками, чтобы потом ноги и руки дрожали от усталости, а не так, словно мы рыхлые песочные пряники.
Я боялась, как бы моя сексуальная неудовлетворённость и нервозность не отразились на детях и всех остальных, старалась справляться с внутренним диссонансом сама.
