сюда его. Он ничего не знает, и в ту ночь я не виделась с темным как раз из-за того, что Дэйв ночевал у нас.
Ложь слишком легко вылетала изо рта. Мама поверила, потому что даже не подозревала, что на самом деле ее дочь стала прекрасным лжецом. Особенно если ей надо было кого-то защитить.
– Что этот убийца сделал с тобой? – она наконец-то развернулась ко мне лицом, и я подумала, что это мой шанс объясниться.
– Он не убийца. Послушай, все наши представления о темных искаженные. Нам врали, всегда врали! – Я с энтузиазмом вцепилась в ее руку и стала пытаться переубедить ее. – Темный никогда не пытался убить меня или причинить боль. Да, были трудности вначале, но мы оба вели себя неправильно. Все из-за стереотипов. На самом деле он очень хороший, заботливый, и он в меня…
Мама цокнула и покачала головой. Я сразу замолкла: она не пыталась услышать меня.
– Это лепет глупой девчонки, которой навесили лапшу на уши. Темные способны путать мысли, способны манипулировать и играть. Ты не понимаешь, что говоришь.
– Нет же! Никто не внушал мне чувства, мама. Он делает меня счастливой.
– Аврора, – она схватила меня за плечи и заставила смотреть прямо на нее. – У тебя есть шанс исправить происходящее. Осознай, что темный, с которым ты проводила ночи, издевался над тобой и принуждал к встречам с ним. Я помогу тебе.
– Что ты такое говоришь? – опешила я.
– Ты должна понять, что была не в своем уме. Просто обязана сама себе в этом признаться. Он темный, он монстр и убийца.
– Я никогда не скажу такого о нем, не позволю выставлять мучителем. Тем более не оправдаю себя подобными лживыми обвинениями в его адрес.
Можно было ставить крест. Надежда умерла в мучениях. Я тряслась над ее останками, но перестала держаться за последние вздохи. Маме не было интересно, как развивались мои отношения с темным, что я чувствовала и переживала. Она упрямо верила в байки, шла на поводу у ненависти и предпочитала считать дочь сумасшедшей, а не нарушительницей законов. Какой смысл продолжать убеждать ее в чем-то? Ведь я заслужила осуждение, да? Или все же я достойна понимания? Во мне опять столкнулись два разных мнения.
Мама отодвинула меня и резко встала. Она сделала пару шагов в центр комнаты, посмотрела на меня, на черные вещи и заявила:
– Он слишком глубоко пустил свои корни. Мы вылечим тебя.
– Кто мы… – я прозрела. Потянулась к порезу на спине и услышала смешок.
– Он ответит за все, что сделал с тобой, – она выглядела куда более смелой и гордой после дерзкого заявления. Я подбежала к ней, раздавленная и шокированная, мы были одного роста, но я чувствовала себя букашкой, ползающей вокруг ее ног.
– Ты все это время следила за мной. Ты все знала.
– Он нарушил закон, и он заплатит.
– Но и я… Я тоже нарушила закон! Твоя дочь не сумасшедшая. Если ты считаешь, что темного следует наказать, то нужно наказать и меня. Не пытайся меня вылечить от моей любви.
– Любви? – мама расхохоталась. – Ты даже не знаешь, что такое любовь.
– Нет, знаю. Возможно, мои чувства наивные и незрелые, но я не откажусь от них. Я хочу быть с ним, поддерживать, хочу узнавать его все больше и больше, хочу делиться с ним своими переживаниями. Что это? Ответь мне.
– Глупость. Ты внушила себе все это.
– Он тоже любит меня.
– Он? – вновь смех, только более злорадный. – Он тебе так сказал? Темные не способны на это.
– Способны. Его сердце полно любви не только ко мне, но и к своим друзьям. Пережив ад, он смог сохранить человечность. Темный старается ради меня стать лучше, идет на уступки. С ним так хорошо и комфортно, подобное невозможно внушить. Мы… – я сделала паузу. Мне нужна была передышка, чтобы не сорваться на крик. – Мы не вредили никому. Лишь взглянули друг на друга без навязанных образов. Это непохоже на вытягивание бумажки, когда тебя насильно обручают с незнакомцем. Это не поддается контролю: ты просто чувствуешь, что перед тобой именно твой человек.
Я сохраняла зрительный контакт, хоть мне и было невыносимо смотреть на маму, которая была вне себя от ненависти ко мне. У меня не было цели достучаться до нее, но и покорно выслушивать грязь в сторону меня и Брайена не входило в планы.
– Ты по своей воле начала эти мерзкие отношения?
Первые встречи с Брайеном не были добровольными. Мое признание могло дать маме лишний повод считать меня обезумевшей. Тем не менее я посчитала правильным не врать, поэтому рассказала кратко обо всем, пусть ей было и неприятно. Она в ужасе пятилась от меня, но я крепко держала ее за запястье и заставляла слушать.
– Я хотела его. До безумия хотела. Мы обманули саму природу, нас ничто не остановило.
– Тебя заставили, – не унималась мама.
– Твоя дочь полюбила темного. Дай правительству наказать меня, раз считаешь союз двух противоположностей преступлением. Я не позволю ему одному отвечать за все.
– Он все равно почти труп.
Ее слова ранили. Мама попыталась оттолкнуть меня ударом в грудь, но я крепче сжала пальцы и дернула ее на себя.
– Ты не сможешь ничего ему сделать. Или обратишься к тем, кто вживил отслеживающий чип мне под кожу?
– Мы знаем, где вы находились. Легко найдем его.
– Почему ты позволила мне видеться с темным? Если все, в том числе правительство, знали о моих перемещениях ночью, почему не остановили меня? Какую цель вы преследовали?
– Так было нужно. Но сигнал пропал, поэтому я решила вмешаться. Он мог убить тебя.
– Это все твое объяснение? Это твое оправдание тому, что ты разрешала дочери видеться, как ты говоришь, со страшным монстром?
– Они обещали, что помогут тебе. Я верну себе свою дочь.
– Не вернешь. Каждый раз, когда я разговаривала с кем-то из светлых, я чувствовала себя грязной, испорченной, неправильной. Винила, осуждала себя, но все равно выбирала собственные желания. Хотя я никого не обижала. Что я сделала, чтобы все мои близкие так во мне разочаровались? – из глаз полились слезы. Не получилось сдержать всю ту боль, что мучила меня месяц, грызла изнутри и заставляла ненавидеть себя. – Я не знаю, как относиться к себе, как жить в мире, для которого я мерзкая лишь из-за незаконной любви. Не знаю, принимать ли покорно унижения или бороться за правду. Я так запуталась! Но одно очевидно: если бы у меня был выбор забыть все ночи с ним ради
