Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
Кружился, как осенний лист… и отчаянно всем надоел «эмигрантскими разговорами».
Заграничный телефон Ани у меня был, но связаться с ней я, как ни старался, так и не смог. Позвонил по старому московскому номеру, знакомому еще со школы.
В ответ услышал не гудки, а какое-то электрическое клохтанье и завывание. Музыка заиграла. Менуэт. А затем чужой мужской голос прокричал в сердцах: «Кто придет? Одноклассник? А жрать он захочет? Давай, доставай цыпленка из заморозки! Оловянная твоя голова! Пупырышки посмотри… не синие ли. Может, протух».
Затем этот посторонний голос пропал. К телефону подошла женщина.
— Ало.
— Добрый день, я хотел бы поговорить с Аней, если она сейчас случайно в Москве.
— А вы кто?
— Я — Антон, ее бывший одноклассник. Был у вас когда-то в гостях. Курицу ел.
— Курицу? А что вам от нее надо?
— От курицы — ничего. А вот от Анечки — да… надо… собираюсь уезжать, хотел с ней посоветоваться… о том, о сем.
— Аня в Вене.
— Знаю, знаю, может быть, вы мне ее телефон дадите?
— А вы денег у нее просить не будете?
— Не буду, обещаю.
— Все обещают, а потом просят.
— Не буду просить. Ничего просить не буду. Но поговорить хочу. Потому что побаиваюсь новой жизни, порядков, не знаю, как себя поставить…
— Ладно, приезжайте, посмотрю на вас, если вы действительно такой смирный, дам вам номер телефона.
— Когда?
— Да хоть сегодня вечером. В семь. Вы дорогу помните?
— Забыл. Двадцать лет прошло.
— Доезжайте до метро «Молодежная», а потом идите к магазину обуви… Молодогвардейскую перейдите… по Партизанской идите, потом налево, там дома рядами… кирпичные пятиэтажки… в третьем ряду дом… похож на склеп… обшарпанный… подъезд открыт, потому что замок уже год как взломан… второй этаж… квартира…
— Понял, буду.
Вместо «пока» или «до встречи» опять заиграл менуэт. Тот же самый. Осточертевший. Боккерини. Сопровождался он почему-то негромким лаем и подвыванием. А потом тот же грубый мужской голос проорал: «Кончай базар, скоро гости придут. Размораживай цыпленка! Пупырышки посмотри…»
Я не стал его слушать, положил трубку.
Голос Беллы Марковны показался мне незнакомым. И странным. Как будто кто-то во время разговора произвольно менял настройку тембра. И тихонько булькал. Или сдавленно глотал, как утопленник.
Пупырышки…
…
Кунцевский район знаменит своей шпаной. Детские воспоминания не давали мне покоя. Унижения… избиения… визг, плач. Капли крови на снегу. Как дикие вишенки…
Шел и думал… вот сейчас подойдут… человек шесть… окружат черным кольцом… дядь, дай закурить… потом сбоку блеснет нож…
Никто ко мне не подошел. Наоборот, от меня шарахнулась какая-то женщина с девочкой лет семи. Я все равно испугался…
Замок действительно был взломан. В подъезде было грязно, невыносимо воняло блевотиной. Какие-то дурацкие плакаты с африканскими масками покрывали стены. Несколько черных куриц висели слепыми головами вниз. Вуду?
Поднялся на второй этаж. Дом производил впечатление необитаемого, готового к слому сооружения. Мусоропровод был заварен. Стекла в подъезде выбиты.
Или это не жилой дом… а задняя часть заброшенного кинотеатра?
Позвонил.
Вместо шагов — услышал странные звуки. Как будто кто-то волочил по коридору мешок с картошкой или мертвое тело. И опять — вот уж никак не ожидал — наверное, где-то у соседей заиграл чертов менуэт. Может, он у меня в мозгах играет? Бывает такое, послушаешь — привяжется. Как же этот отъезд мне нервы вымотал… походы в ОВИР… разговоры с друзьями и подругами… родственники…
— Кто там?
— Антон, Антон… я не кусаюсь.
Дверь медленно открылась и из нее вышла на лестничную клетку на Белла Марковна, а большая собака, похожая на лису. Глаза — полны злобы и ужаса. Шкура отливает в электрический фиолет. Пена на пасти. Клыки, как у вампира…
Я вытаращил глаза. Сглотнул набежавшую слюну. Сжал кулаки.
Сейчас зарычит и бросится…
Но уже через мгновение собака пропала… передо мной стояла мать моей одноклассницы, приветливо трясла мне руку и приглашала к себе.
В халате она что ли? Нет, в старом бальном платье.
Брошка золотая. Позвякивающие браслеты на руках…
Никогда бы не узнал… Или изменилась, или — это не Анина мама, а посторонняя женщина. Не стал себя мучить… вошел в квартиру, повесил куртку на вешалку с рогами, разулся, и был препровожден любезной хозяйкой в гостиную. Ну и разрез у нее сзади! Лихой…
…
Мы сидели напротив друг друга в старинных креслах с пурпурной, с золотыми звездочками, парчовой обивкой… между нами посверкивал синими гранями шестиугольный стеклянный столик на позеленевших медных ножках. На столике не было ничего, кроме бутылки красного вина, двух бокалов и крохотной резной фигурки Анубиса.
Мне было неудобно… пришел в гости, а с собой ничего не принес… Белла Марковна угадала мои чувства.
— Ничего, ничего, не стесняйся, Антоша. Все понимаю. Приехали с этой перестройкой в голодный барак. Правильно поступаешь, уезжай. К черту Совок. Проживешь вторую половину жизни среди нормальных людей, а не среди ватников и ушанок.
— А вы что же?
— Что мне, старой перечнице, надо? Я уж как-нибудь тут перекантуюсь. Где родилась, там и пригодилась. Год до пенсии остался…
— А вы уверены, что ее платить будут?
— А ты уверен, что сможешь в Европе заработать на хлеб с маслом?
— Я ни в чем не уверен. Но тут, в совке нету больше масла, а за хлебом я вчера сорок минут в очереди стоял.
Хотел взять батон. А когда очередь подошла, сказали: «Нету хлеба. Сегодня завоза не будет».
— Сделать тебе бутерброд? У меня еще сыр остался от последней посылки. Рокфор. Голубой, с плесенью.
— Спасибо, не надо. Извините, что я с собой ничего не принес. Хотел бы подарить вам цветы и коробку шоколадных конфет. Но нету нигде ни того, ни другого. А на рынок идти — денег нет. Я последнее время в церкви работал. Мне там платили сто рублей в месяц.
— Как же это тебя угораздило…
— Институт послал, а в церковь привел… случай. Ничего, зато я теперь точно знаю, что это за контора. Может, когда рассказ напишу… Я ведь даже с владыкой Кириллом познакомился.
— Расскажи, почему ты институт бросил. Ты же вроде хотел карьеру делать… Кстати, твой папа жив еще? Я его еще несколько лет назад из вида потеряла, когда он из правления вышел.
— Жив. Бедствует. Как все мы. Жалко его. Потерял лоск и вес. Смерть мамы перенес плохо. Хотя она умерла уже после их развода. Связался с какой-то… Та его обобрала.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
