Парень побледнел, и улыбка сползла с лица. Так и не принятая мной роза упала на землю.
— Что? Почему?
— Потому что так надо. Это абсурд… — я сделала несколько шагов в сторону, стараясь ходьбой утихомирить что-то, рвущееся изнутри, — у нас нет никакого будущего, и даже дружба больше невозможна.
— Вилка, я не понимаю… — он потряс головой, отводя глаза, присаживаясь на корточки и касаясь кончиками пальцев упавшего цветка, — почему ты вдруг так заговорила… Пусть не сложилось с учёбой, но у нас всё было хорошо и…
— Да не было ничего хорошо! — закричала я, — не было! Ты сам себе придумывал это «хорошо»! И за себя, и за меня. Женя, жизнь не такая, какой ты её себе вообразил.
— Именно такая! — Женька порывисто встал (роза осталась замерзать на льду), в глазах блеснули слёзы, — я не могу понять, почему ты рвёшь наши отношения?
Тогда, во дворе, ты меня целовала… Я же знаю, что ты чувствуешь…
— Хватит убеждать себя, — усмехнулась зло, — ты не ребёнок, неужели не понимаешь, что сейчас говорю, как есть? Я не чувствую к тебе ничего! Абсолютно ничего! Мало того, я смертельно устала от нашего общения. Нет! Не подходи!
Я взмахнула руками, и парень попятился.
— И никогда не чувствовала ни-че-го! — продолжала я добивать.
Что сейчас управляло мной, не осознавала. Знала только, что необходимо как можно больнее уколоть его, ударить, чтоб он действительно раз и навсегда оставил меня в покое.
— Что же тогда всё это было?.. — прошептал Женька, бессильно разводя руками.
— Твои фантазии, — уже тише и мягче проговорила я.
— Но я люблю тебя! Вилка, я больше жизни люблю тебя! — слёзы уже ручейками текли по щекам.
Что-то дрогнуло у меня внутри. Приблизившись к парню, взяла в ладони его лицо, в глазах — бездонное отчаянье, шок, страх. Как же ты слаб…
— Я. Отпускаю. Тебя… — проговорила чётко и негромко, — ты отныне свободен, я тебя отпускаю!
— Вилка… — он покачал головой, — я не хочу, чтоб ты сейчас ушла. Я не хочу этой свободы. Я не выдержу её…Я люблю тебя, Вилка, будь моей женой, умоляю! Я всю жизнь хочу прожить с тобой…
— Не говори глупостей! — голос сорвался на крик, — что ты несёшь?!
Я оттолкнула его от себя, отвернулась. Сделала два шага прочь и, без сил, опустилась на корточки. Зачем? Ну, зачем я вообще замутила всю эту историю?
Поразвлечься, поиграться захотелось? Вот — доигралась. Прямо сквозь кожу проникала в меня его нешуточная душевная боль.
Женька молчал. Но лучше бы он говорил, ругался, всё, что угодно: схватил меня, встряхнул, может, даже ударил, только бы не молчал!
— Я говорю правду. Я люблю тебя и хочу быть только с тобой. Всегда, — упорно и упрямо, глухо проговорил Женька.
— Дурак!!! Да не любишь ты меня! — вскочила я, впадая вдруг в истерику, — не любишь ты меня! Это не любовь! Я тебя зомбировала, понял?! Ещё тогда, в нашу первую встречу! Вот в чём правда: ты был моим рабом, моим зомби, и все твои чувства — прах, оставшийся от этого рабства. Ты позже это поймёшь, Жень… А теперь ты полностью свободен от меня.
Я медленно пошла прочь, опустив голову, чтоб он не видел моих набежавших не ко времени слёз.
Было стыдно, очень стыдно, невероятно стыдно, настолько — впервые в жизни. И погано на душе.
— Вилка, а что мне делать?! — вдруг закричал Женька мне вслед, яростно пиная обломок кирпича, — я ведь не могу без тебя! НЕ МО-ГУ! Понимаешь ты это? И не говори мне всякого тупого бреда о зомбировании! Разве ты сейчас не отпустила меня?! Но мне, представь, совсем не хочется уйти! Я действительно люблю тебя и на всё готов, чтоб быть с тобой!
Я споткнулась.
— Отстань от меня! — хрипло попросила я, не оборачиваясь, — Женя, всё кончено.
Ничего, кроме зомбирования не было, запомни. Всё кончено…
— Что ты сказала? — вдруг прозвучал откуда-то сбоку заинтересованный голосок.
Клару стояла, кутаясь в пальто, привалившись спиной к полунадстроенному дверному проёму.
— Что она тебе сейчас сказала, повтори, пожалуйста? — наклонила Светлая голову, обращаясь к Жене.
Я усмехнулась, меньше всего сейчас волновало — что теперь будет. Я сегодня ночью окончательно вышла из игры в Светлых и Тёмных, меня больше не страшит мифическое «наказание». Хотя могу понять, как это важно для Клары. Бедненькая… она не понимает, что происходит что-то не вписывающееся в рамки её разумения, что всё кончено в нашем с ней противостоянии. Она продолжает «ловить меня с поличным»… Что ж, давай же, Женечка, доставь ей такое удовольствие: сдай меня с потрохами. Отомсти.
— Что всё кончено, — мёртвым голосом отозвался Женя.
— И всё? — вкрадчиво уточнила Клара.
— И всё! — отрезал он, — это не твоё дело.
— Ошибаешься, — покачала головой Клара, — ох как ошибаешься! Виолетта, ты нагородила дел, а разбирать их придётся нам!
— Конечно, вы ведь вечно суётесь повсюду, благодетели мира! — горько бросила я, — только нечего уже разбирать, Клара… Я больше вам не противник, моё дело — сторона.
— Да нет, не в этом проблема. Ты что не видишь, что он действительно влюбился в тебя?
Я хмыкнула.
— Зомбирование снято, — спокойно сказала Светлая, — а чувства остались. Он любит тебя, Вилка.
— Тогда тем более, чего вы вмешиваетесь? — рявкнула я, — если это уже не в вашей компетенции!
— Факт остаётся фактом: зомбирование присутствовало. А это — результаты, — пожала плечами Клара.
— И что вы сделаете? Заставите меня выйти за него замуж? — расхохоталась я, — господи, Клара, чушь не городи. Полюбил — разлюбит! Невиданное дело — несчастная безответная любовь!
На Женьку было больно смотреть, и мне в том числе, потому я и не смотрела.
Каждоё слово словно било его по голове, заставляя сникать всё больше. Но сейчас нельзя было отступить и проявить слабину.
— А зомбирование — ещё доказать надо…
— Он подтвердит, — кивнула Клара на парня, — правда, Женя? А потом мы из его памяти извлечём нужный фрагмент…
— Ничего я не собираюсь подтверждать! — вдруг глухо ответил Женька, — не пойму, что у вас тут за игры, по-моему, чушь собачья, заигрались вы, девочки! Крышу напрочь снесло. Видно, Вилка, всё это и к лучшему, что ты меня прогоняешь.
Повзрослеть тебе надо, перестать чепуху нести…
— Ты прав, ты совершено прав, Женечка! — закивала я с готовностью и осеклась. Он горько посмотрел на меня: раненые, полные боли, глаза собаки, получившей пинок от любимого хозяина.
А потом развернулся и пошёл прочь со стройки.
— Послушай, Вилка! — быстро заговорила моя противница, глаза её горели, — против тебя у нас есть серьёзный козырь. Как и против всего твоего отделения. Да-да, нам удалось, наконец, доказать вашу причастность к тем катастрофам и трагедиям, что произошли после боя за Кольцо, помнишь? И мы пустим его в ход, если ты не отступишься…Женя, стой! — Клара побежала следом. Похоже она не восприняла мои слова.
