Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
«Мне нужно поговорить».
Сынхван решил, что Хёнсу хочет с ним встретиться, и поехал к нему. Вышел старик с совершенно седыми волосами, его шея согнулась, зубов не было, а кожа имела желтоватый оттенок. Он шёл со связанными руками навстречу Сынхвану, прихрамывая на одну ногу. Этому старику было всего сорок три. Сынхван сказал, что именно в ту минуту он понял, что совсем не знает этого человека. В его глазах он прочитал то, о чем Хёнсу не говорил. Сожаление, боль, чувство вины, стыд, печаль, тоску, при этом в его облике была сдержанность, помогающая всё это контролировать. Мужчина, сидевший перед Сынхваном, был совсем другим человеком. Это был Чхве Хёнсу, с которым он ни разу не встречался на озере Серёнхо.
«О Ёнчжэ жив, – нарушил тишину твой отец. – Каждую неделю он приходит лечить мне зубы».
Сынхван не знал, что сказать, он не ожидал, что получит подтверждение своим давним сомнениям. Разве это возможно? Сынхван задал себе этот вопрос и сам же нашёл на него ответ. Возможно. Почему человек, который управляет своим имуществом, не может быть и волонтёром-медиком в тюрьме? Там вряд ли кому-то известно, кто он на самом деле, да и знать необязательно. О Ёнчжэ был для них просто ценным благотворителем. Не больше и не меньше.
Сынхван сказал, что рот моего отца выглядел как место, где взорвалась бомба. Почти все зубы выпали или сгнили. Целыми остались всего-навсего шесть. У отца вообще зубы были плохими. Это всё из-за бейсбольного прошлого. Он сказал, что каждый раз, надевая маску кэтчера, сильно сжимал зубы, из-за чего и зубы, и челюсти пострадали. С такими зубами он в ту ночь дрался с О Ёнчжэ и в результате потерял треть из них. А жизнь в тюрьме лишила его и остальных.
В середине июня прошлого года моему отцу сказали, что тюрьму посещает один дантист-волонтёр. Отец пошел к нему, рассчитывая получить хотя бы обезболивающее.
«Лицо врача было знакомым. Хотя он был в шапочке и маске. Моё сердце странно забилось, мне было неуютно. Врач рукой подал мне знак располагаться. Где же я видел такие тонкие пальцы? Думая об этом, я устроился в кресле поудобнее. Врач сел поближе ко мне, и наши глаза встретились. Я сразу его узнал. Было бы странно, если бы я его не узнал. Даже если его глаза вынуть из глазниц и выбросить куда-нибудь подальше, в пустыню, я бы всё равно их ни с чем не спутал».
Сынхван сказал, что прекрасно понимал моего отца. Ему тоже живо запомнились эти глаза, будто он видел их перед собой. Глаза с чёрными пустыми зрачками, раскрывающиеся, словно двери.
«Уже давно всякий раз, когда я читал твои письма, у меня появлялись сомнения. Может быть, он ещё жив. Может быть, ему удалось выжить и покинуть озеро Серёнхо? Потому что, кроме него, никто так упорно не стал бы преследовать моего сына. Мои предположения оказались правдой. Это меня потрясло, и мне стало очень страшно. Моя челюсть подрагивала. Я посмотрел ему в лицо. Он беззвучно улыбался под маской».
«Вы не разговаривали с ним?»
«Он сказал, что рано дрожать. Что он даже ещё ничего не начинал. Затем добавил, что, когда он закончит лечение, вставит мне протезы, но я не захотел продолжать. Пусть лучше я потеряю все зубы. Мне не хотелось не то что видеть, даже вспоминать его лицо. Я тогда подумал, что если у О Ёнчжэ возникло желание увидеть меня, ожидающего смертную казнь, то ему хватит и одного раза. Я вернулся в свою камеру и сел напротив стены. Смотрел на фотографии Совона, которые там висели. 14 лет, 15, 16, 17… Обычно это успокаивало меня. Каждый раз, когда меня мучили чувство вины, душевная боль, сожаление и раскаяние, а также по утрам, после сна, в котором я видел поле сорго, я смотрел на эти фотографии. И каждый раз, глядя на них, я уносился в другой мир, словно был под действием наркотиков. Я мог унестись в другой мир писем, которые ты мне отправлял. Я, словно привидение, улетал туда и наблюдал за ребёнком, который стремительно рос и, в конце концов, стал мужчиной. Однако в тот день я не смог туда перенестись. Место видений заняли кошмары. Интуитивно я чувствовал, что вокруг моего сына что-то происходит. И я понял, что я должен и могу сделать. Ты помнишь, кем я играл в бейсбол?»
Сынхван кивнул головой.
«Я был человеком, который анализировал предыдущие игры и находил причины поражения, прочитывал ход игры и подправлял его, разгадывая действия и мысли бэттера, который стоял с битой. Надо было заранее предугадать его поведение и принять решение, как и когда его победить. Еще защищать «дом» всеми возможными способами. Я был кэтчером. Меня воспитывали кэтчером с двенадцати лет. Когда я бросил бейсбол, я жил, утратив этот инстинкт, потому что думал, что в моей жизни больше не будет борьбы. Но случилась беда на озере Серёнхо – я о том периоде, начиная с убийства девочки до аварийного открытия водных ворот, – так вот, всё это время я ни разу не был самим собой. Я даже не знал, что на меня надвигается и что я творю. Я до последнего момента смотрел только на мяч. Мяч, который я должен был защитить. Мяч, который я не мог никому отдать. Но я изменился. Ты знаешь, что я делал в этой тюрьме в течение семи лет? Я прокручивал в голове те две недели, в течение которых я жил на озере Серёнхо. Каждый день я думал, взвешивал: если бы я поступил так или иначе… В результате я смог осознать несколько вещей. Я понял, кто такой О Ёнчжэ и как погибла моя жена. Я не убивал её, хотя, конечно, она погибла из-за меня. Это правда… Но всё равно не я её убил».
Сынхван сказал, что в этот момент он впервые увидел в глазах моего отца проблески каких-то чувств. Опухшие красные глаза подрагивали, было видно, как ему до сих пор было тяжело.
«С того дня, как появился О Ёнчжэ, я всю неделю думал только об одном: почему он появился именно сейчас. В надежде найти зацепку я каждую неделю ходил к нему на лечение».
«Вы что-нибудь поняли?»
«Я слышал, что, когда работаешь в тюрьме волонтёром, ты можешь кое-что разузнать. Когда поступает приказ об исполнении смертного приговора, об этом сообщают пастору, или католическому священнику, или просто волонтёрам, помогающим организовать похороны. Тюремщик звонит им и просит приехать на следующий день рано утром. Тогда они сразу понимают, что в скором времени состоится казнь. Значит, одна из причин, по которой О Ёнчжэ стал волонтёром, – это возможность наладить связи с этими людьми».
«Зачем ему нужно знать, когда состоится казнь?»
«Потому что ещё не всё закончилось».
«Что?»
«Ночь, в которую это произошло семь лет назад, продолжается. В день исполнения смертного приговора О Ёнчжэ собирается заполучить и меня, и Совона. Наверно, перед этим он уберёт с пути человека, который будет ему мешать. Кто этот человек, ты, наверно, знаешь. Именно поэтому он вынуждал тебя и Совона скитаться. Если вы будете переезжать с места на место, то никто не будет вас искать. Это всё, что я понял на настоящий момент. Трудно, конечно, сидя в тюрьме, вникнуть во все тонкости игры, которую он затеял. Некоторые вещи я даже представить себе не могу».
В этот момент раздался сигнал, возвестивший об окончании свидания.
«Я прошу тебя составить всю картину. Если ты это сделаешь, тогда я…»
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
