Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
– Не затягивайте, – сказал Гамаш. – Не хотелось бы вам напоминать, но фундамент крошится.
– Да, что касается фундамента… Я разговаривал с главой Конгрегации доктрины веры. На него произвело большое впечатление неколебимое желание настоятеля сохранить обеты молчания и смиренномудрия. Даже перед лицом внешних обстоятельств, включая и возможное обрушение монастыря.
Гамаш кивнул:
– Твердая рука на штурвале.
– Именно такими словами и отреагировал святой отец. На него это тоже произвело впечатление.
Гамаш поднял брови.
– Настолько сильное впечатление, – продолжил брат Себастьян, – что Ватикан, видимо, оплатит восстановление Сен-Жильбера. Один раз мы их потеряли. Не хотелось бы потерять гильбертинцев снова.
Гамаш улыбнулся и кивнул. Отцу Филиппу явилось-таки чудо.
– Когда вы попросили меня пропеть новое творение брата Матье, вы уже знали, что убийца – брат Люк? – спросил доминиканец. – Или для вас это стало неожиданностью?
– Я его подозревал, но все-таки сомневался.
– А почему вы подозревали брата Люка?
– Ну, прежде всего, убийство произошло после службы первого часа. Я смотрел, куда направляются монахи после службы, и мне стало ясно, что только брат Люк остается один. Никто не приходит к нему в каморку. Никто не пошел в его коридор. Только брат Люк мог незамеченным пройти в сад, потому что все остальные работали группами.
– Кроме настоятеля.
– Верно. Я и его подозревал некоторое время. Откровенно говоря, почти до самого конца все находились под подозрением. Я понял, что, хотя отец Филипп и не признаётся в преступлении, какое-то чувство вины он в себе несет. Он солгал, хотя и знал, что его ложь всплывет на поверхность. Сказал, что спускался в подвал проверить геотермальную систему. Он хотел, чтобы мы знали: никто его там не видел.
– Но он не мог не понимать, что таким образом делает себя подозреваемым, – заметил брат Себастьян.
– Так он сам захотел. Он понимал, что один из его монахов совершил преступление, и чувствовал, что какая-то доля вины лежит на нем. Поэтому намеренно подставлялся. Но именно поэтому я и стал еще больше подозревать брата Люка.
– Почему?
Гидросамолет уже едва касался волн. Начинал взлет. Гамаш говорил с монахом, но не отрывал глаз от маленького самолета.
– Настоятель недоумевал, как он мог не заметить происходящего. Как мог не предвидеть. Он с самого начала произвел на меня впечатление необыкновенно наблюдательного человека. Почти ничто не проходило мимо его взгляда. И тогда я начал задавать себе тот же вопрос. Как мог настоятель не заметить? Я решил, что есть два возможных ответа. Он все прекрасно видел, но он сам и есть убийца. Или он ничего не заметил, потому что плохо знал потенциального убийцу. Последнего прибывшего. Который все свое время предпочитал проводить в каморке привратника. Его не знал никто. Даже приор, как выясняется.
Самолет набирал высоту. Туман рассеялся, и Гамаш козырьком ладони защитил глаза от яркого солнца, провожая самолет.
– Ecce homo, – сказал брат Себастьян, глядя на Гамаша.
Потом он перевел взгляд на монастырь – из его дверей появился настоятель и пошел к ним.
– Отец Филипп выслушал исповедь брата Люка, – сказал доминиканец.
– Он сделал больше, чем я. – Гамаш посмотрел на монаха и снова перевел взгляд на небо.
– Думаю, брат Люк расскажет вам все. Это будет частью его покаяния. А кроме того, его ждет чтение «Аве Мария» до конца жизни.
– И тем он искупит свою вину? Заслужит прощение?
– Надеюсь. Вы рисковали, когда просили меня спеть песнопение, сочиненное приором. Что, если бы брат Люк не прореагировал?
Гамаш кивнул:
– Да, рисковал. Но я искал быстрое решение. Я надеялся, что если одного взгляда на новое песнопение хватило, чтобы подтолкнуть брата Люка к убийству, то, услышав его в Благодатной церкви, он тоже совершит что-то непредсказуемое.
– А если бы Люк не прореагировал? Не выдал себя? Что бы стали делать вы?
Гамаш взглянул в глаза монаху:
– Я думаю, вы знаете.
– Покинули бы монастырь вместе с вашим инспектором? Повезли бы его в больницу? Оставили нас с убийцей?
– Я бы вернулся. Но вы правы: я бы покинул монастырь вместе с Бовуаром.
Они оба посмотрели на самолет.
– Вы бы сделали все, чтобы спасти его жизнь, да?
Гамаш не ответил. Доминиканец развернулся и пошел назад в монастырь.
Жан Ги Бовуар смотрел через иллюминатор на сверкающее озеро.
– Вот, – сказал Франкёр, передавая что-то Бовуару. – Держите.
Бовуар неловко схватил пузырек с таблетками. Зажал его в кулаке.
– Merci.
Он быстро отвинтил колпачок и принял две таблетки. Потом приник головой к прохладному стеклу иллюминатора.
Самолет заложил вираж и полетел над монастырем Сен-Жильбер-антр-ле-Лу.
Жан Ги на повороте посмотрел вниз. За стенами несколько монахов собирали ягоды. Он понял, что забыл взять шоколадные конфетки для Анни. Но у него появилось какое-то болезненное ощущение, что теперь это не имеет значения.
Прижавшись щекой к стеклу, он увидел монахов, работающих в огороде. Один из них собирал куриные яйца. Кур породы шантеклер. Спасенных от исчезновения. Как и гильбертинцы. Как и песнопения.
И еще он увидел Гамаша. Старший инспектор стоял на берегу, задрав голову. Рядом с ним стоял настоятель, а доминиканец уходил прочь.
Бовуар почувствовал, как таблетки начинают действовать. Боль наконец отступила, дыра в его организме затянулась. Бовуар внезапно понял, почему Гильберт из Семпрингхема выбрал для монахов ордена именно такие мантии – черные с белым капюшоном.
Сверху, с небес или с самолета, гильбертинцы походили на кресты. Живые кресты.
Но Господь и Бовуар могли увидеть и еще кое-что.
Монастырь Сен-Жильбер-антр-ле-Лу не имел крестообразной формы. На бумаге отец Клеман изобразил его в виде креста, но средневековый архитектор в очередной раз солгал.
На самом деле монастырь имел форму невмы. С искривленными, словно крылья, краями.
Возникало впечатление, будто монастырь Сен-Жильбер-антр-ле-Лу собирается взлететь.
И тут старший инспектор Гамаш снова поднял голову. А Бовуар отвернулся.
Гамаш провожал самолет взглядом, пока тот не исчез из виду, потом повернулся к настоятелю, который только что подошел к нему:
– Я понимаю, какое ужасное вы пережили время.
– Да, все мы, – согласился настоятель. – Надеюсь, мы получили хороший урок.
– И в чем же он состоял, ваш урок? – после небольшой паузы спросил Гамаш.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
