До Малоуна наконец дошло, что сделал Линь.
– Вы убаюкали Пау.
– В точности так же, как пытался убаюкать меня в Бельгии он сам.
– Весь этот разговор про то, что он не дал Тану образец нефти… На самом деле Пау играл на обе стороны, проверяя все варианты. На вас ему было наплевать.
Линь кивнул:
– Он лжец и обманщик. И я просто воспользовался против него его же собственным оружием. Но что еще мне оставалось делать? Пау предложил мне свою помощь, и я ее принял. Но, уверяю вас, придет время, и я закрою все двери.
– А как же насчет «использования только ненасильственных методов»?
– Все беды Китая как раз от таких людей, как Пау Вень. Это раковая опухоль нашего общества. Настанет час, и они получат то же самое, что сами любили так щедро раздавать. На самом деле легизм – это не что иное, как оппортунизм. Уважение достигается исключительно за счет силы и террора. Я дам этим людям то, что они уже поняли, что они давно провозгласили единственным возможным способом править. По-моему, это будет правильно.
Малоун был полностью согласен с ним.
– Я очищу Китай от евнухов, даже если для этого мне придется лично спустить штаны со всех высокопоставленных чинов в правительстве и армии.
Услышав в голосе Линя перемену – уверенность, которой раньше не было, – Малоун спросил:
– Вы уже давно думали об этом, ведь так?
– Я наблюдал за тем, как эти недалекие, эгоистичные, мелочные люди разрушают нашу страну. Они коррумпированы, все до одного. Этому необходимо положить конец. Я буду использовать «Ба» в своих целях до тех пор, пока не наступит время безжалостно расправиться с братством.
Малоуну хотелось верить в то, что этот человек сдержит все свои обещания. Однако его мучил один вопрос, который обязательно заинтересует также и Вашингтон.
– В ваших планах действительно значится демократия?
– Это слово вызывает у нас в стране негативную реакцию. До сих пор оно использовалось для того, чтобы разжигать ненависть. Однако в новом Китае народ будет иметь свое слово. Чиновники всех уровней, от низов до самого верха, будут отчитываться перед простыми гражданами. – Линь улыбнулся. – На самом деле демократия многим обязана Конфуцию.
– Похоже, вы основательно подготовились.
Линь кивнул:
– Я только что разговаривал с председателем Госсовета. Он назначит меня своим первым заместителем. Председатель обрадовался известию о смерти Тана, и он поддержит меня, когда придет время выкорчевать «Ба». Пау Вень сильно переоценивает свое влияние в нынешнем Китае. Его время прошло.
– Все это не мое, – заметил Малоун. – Я не смог бы вести такую игру.
Линь усмехнулся:
– Это Китай, мистер Малоун. У нас так принято. К сожалению, обман является неотъемлемой составляющей нашего образа правления. Мне бы хотелось изменить также и это, однако тут потребуется гораздо больше времени.
– Вам ведь известно, что Виктор Томас работал и на русских, и на американцев?
– Меня это нисколько не удивляет. Но раз их агента больше нет в живых, ни те, ни другие ничего не узнают. – Линь помолчал. – Помимо того, что сообщите вы с мисс Витт.
Коттон обратил внимание на слово «агент», употребленное по отношению к Виктору.
Черт побери, это действительно было так.
– Что насчет Соколова? – спросил он.
Кассиопея находилась вместе с русским ученым и его сыном.
– Соколов вернется в свою лабораторию в Ланьчжоу, получив образец нефти. Он обещает сотрудничать со мной. Разумеется, мне на руку также играет то, что русские по-прежнему охотятся за ним. Соколов понимает, что бывшие соотечественники предпочли бы увидеть его мертвым. Сейчас он и его сын вернутся вместе со мной в Кашгар. Его жена горит нетерпением снова увидеть мальчика. Я распорядился, чтобы ее переправили самолетом на запад. Я сделаю все, чтобы защитить Соколова и его семью. Надеюсь, мне удастся завоевать его доверие.
– Оберегайте его.
– Непременно. Однако после того, как мы сообщим всему миру об открытии Соколова, вряд ли ему по-прежнему будет что-либо угрожать.
– Вы действительно намереваетесь сделать это?
Линь кивнул:
– Это единственный возможный курс. Открытие Соколова изменит весь мир к лучшему.
– И выставит Китай в совершенно ином свете.
– Хочется на это надеяться.
Вашингтон останется полностью удовлетворен. Ну, а Иван? Тут уже ничего не поделаешь.
– Что насчет Пау Веня и четырех убийств?
– Это преступление не останется безнаказанным.
Малоун обрадовался, услышав это.
– Почему вы поверили нам там, в Сиане?
Линь пожал плечами:
– Что-то подсказало мне, что на вас с мисс Витт можно положиться.
Малоун вспомнил Хенрика Торвальдсена и пожалел о том, что его друг умер не с такой же мыслью.
– В самом ближайшем времени я вылетаю в Кашгар, чтобы встретиться с председателем Госсовета, – заявил Линь. – Мы с ним возвратимся в Пекин вместе. Я позабочусь о том, чтобы мой вертолет вернулся за вами и мисс Витт. – Встав, он протянул руку. – Огромное спасибо. Я обязан вам своей жизнью.
Пожав ему руку, Малоун скромно покачал головой.
– Только выполните все то, что обещали. – Но оставался еще один неясный момент. – Если бы я не появился, вы бы перерезали Пау горло?
Линь ответил не сразу, словно всерьез задумавшись над вопросом.
– Даже не могу сказать, – наконец сказал он. – Слава богу, до этого дело не дошло. – Он улыбнулся. – Всего хорошего, мистер Малоун.
– И вам также.
Линь скрылся в дверях, вернувшись внутрь. Коттон понимал, почему они с Кассиопеей не улетят вместе с ним.
Пришла пора отойти на задний план.
Как поступают все агенты.
* * *
Малоун уже читал о небесном погребении. Тело разрезается на части, с помощью тяжелых камней превращается в пульпу, перемешивается с мукой и молоком, после чего оставляется на пиршество стервятников. Это олицетворяет возвращение к огню, воде, земле и ветру, четырем основным стихиям, из которых состоит человек. Что является великой честью.
Они с Кассиопеей наблюдали за древней церемонией. Два часа назад тело Виктора было вынесено за монастырские стены, в соседнюю долину, где его приготовили к погребению.
– Наши братья обучены выполнять небесное погребение, – объявил Пау. – Нам неоднократно приходилось проделывать этот ритуал.
– Вы действительно намереваетесь поддержать Линь Йона? – спросил Малоун.
– Легизм? Конфуцианство? Коммунизм? Демократия? Император? Или избранный президент? На протяжении последних шестидесяти лет наша проблема заключалась в том, что ни одна концепция или философия не становились главенствующими. Вместо этого мы болтались в неопределенности, хватаясь то за одно, то за другое. Китайский народ панически боится хаоса. Мы терпеть не можем неопределенность. Поэтому во имя стабильности мы уже много раз делали ошибочный выбор. – Пау помолчал. – Как минимум, Тан и Линь предлагали что-то определенное. Итак, выбор сделан. Поэтому братство безоговорочно поддержит Линя.
