— Откуда вы это знаете? — спросила Яара.
— У меня есть хорошие связи во французской полиции, — ответил Буковски.
— Вы говорите о банде, — уточнил Том. — Что вы имеете в виду?
— Коломбар, точнее Тьерри Гомон, как раз пытается немного облегчить свою участь, — объяснила Лиза. — Гомон заговорил, и говорит он о банде, которая интересуется древностями. Они узнали, что Рафуль ищет могилу тамплиера. Поэтому и были убиты священник, пономарь и монах монастыря Этталь. Он, естественно, утверждает, что не участвовал ни в каком из убийств.
— И что теперь будет с Жаном, то есть с Гомоном? — спросила Яара.
— Мы обвиняем его в пособничестве при совершении ряда убийств и взятии в заложники. Он сидит в соседнем кабинете и пытается торговаться с прокурором. Ему грозит пожизненное заключение. Это значит, что если он и выйдет из тюрьмы, то лишь в старости.
Том взял руку Яары и сжал ее.
— А что будет с нами?
Буковски пожал плечами.
— Сейчас мы снимем с вас показания, и вы оба можете идти.
— Вы хотите сказать, что мы свободны?
— Никто вас не арестовывал, госпожа Шоам.
Том провел рукой по волосам.
— Есть еще кое-что, — нерешительно сказал он. — Свитки, которые Юнгблют спрятал в камере хранения. Я так понимаю, они находятся здесь.
Буковски встал и подошел к окну.
— Я переслал их прокуратуре.
— Но вы ведь, надеюсь, герметично их упаковали?
— Они находились в защитной оболочке. Мы не вскрывали пакет.
— Похоже, мы действительно нашли свитки. Они за это время стали для нас чем-то вроде собственности.
Буковски поднял руки.
— Это решит прокуратура. Но уже есть один человек, который очень интересуется этими свитками. И судя по всему, он даже может доказать, что они принадлежат церкви.
Том улыбнулся.
— Отец Леонардо, — сказал он.
— Вы знаете его?
— Мы знаем его по Иерусалиму. После того как мы нашли свитки, на поле раскопок внезапно появился священник. И именно он был вместе с отцом Леонардо в аэропорту, когда мы садились на самолет. Кроме того, отец Леонардо был у меня в тюрьме.
Буковски недоверчиво посмотрел на Тома.
— Где он был?
— Когда я сидел в камере, он приходил ко мне поговорить.
— Это уж слишком: я же строго приказал, чтобы к вам никого не пускали.
Том пожал плечами.
Лиза откашлялась.
— Что, собственно, написано в этих свитках, почему все охотятся за ними?
Том посмотрел на Яару.
— Это дневник очевидца, который жил во времена Иисуса Христа.
— И что там написано? — повторила свой вопрос Лиза.
Том улыбнулся.
— Их еще предстоит перевести, — ответил он. — Но один только возраст делает их очень ценными.
Буковски сел верхом на стул.
— Ну и что бы вы сделали со свитками, если бы получили их?
— Их нужно предоставить в распоряжение науке, — четко ответил Том. — Их должны исследовать историки, после чего их передадут музею.
Буковски играл с сигаретой, вращая ее между пальцами.
— Впрочем, вероятно, есть еще кое-что, что могло бы заинтересовать вас и что я никак не могу логически увязать. Здание, в котором вас и вашу подругу держали под стражей, принадлежит некоему Пьеру Бенуа. Вы уже слышали это имя?
Том вопросительно посмотрел на Яару.
— Насколько мне известно — нет.
— Ну ладно, вероятно, это не так важно, может, ключи к дому лежали под ковриком. Кстати, Бенуа сдавал этот дом внаем церкви.
Том опустил глаза.
— Вы определенно правы, господин комиссар, — ответил он через некоторое время. — Это к делу совершенно не относится.
К югу от Версаля, Франция…
Шоссе между Туссу-ле-Нобль и Шатофор было заблокировано уже целый час. В месте, где шоссе делало резкий поворот налево, почти в ста метрах ниже по склону, на лугу, лежала маленькая красная «альфа». Не вписавшись в поворот, машина сначала врезалась в дерево, а затем покатилась по склону, где из-за высокой скорости несколько раз перевернулась, пока наконец не осталась лежать на стороне водителя.
Водитель не пристегнулся и потому во время столкновения с массивным буком вылетел из салона, и его обезображенное тело лежало возле склона. Мертвеца накрыли черным брезентом.
— Скорость была минимум сто пятьдесят, — заметил бородатый жандарм.
— А может, и того больше, — добавил его коллега.
— Следов торможения нет, как и признаков того, что в аварии участвовало еще одно транспортное средство. Он просто слетел с проезжей части.
— Что говорит врач?
— Совершенно очевидно, что потерпевший сломал себе затылок, — сообщил бородатый. — Видок у него тот еще. По-моему, у него вообще ни одной целой кости не осталось.
Его коллега кивнул и пошел к специальной машине, которая как раз подъехала.
— Отвезите его в морг, — сказал жандарм представителю похоронного бюро. — Мы вам позвоним.
— Уже известно, кто это? — спросил тот.
Жандарм наклонился к нему.
— Это кардинал. Очень важный церковник. Возможно, даже следующий Папа.
Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…
Том попросил Буковски разрешить ему еще раз поговорить с Жаном. Коллега Буковски была не в восторге от этой идеи, но Буковски решил, что это не может навредить проведению допроса. И потому он провел Тома в комнату для допроса, в которой сидел Тьерри Гомон, он же Жан Коломбар, и задумчиво смотрел в потолок.
— Привет, Жан, — или я должен называть тебя Тьерри? — поздоровался Том, тихо войдя в комнату за спиной Жана.
Жан повернул голову и ошарашенно посмотрел на Тома. Он не сводил глаз с Тома, пока тот не сел на стул напротив.
— Как у тебя дела? — мягко спросил Том.
Гомон на секунду закрыл глаза.
— Мне жаль, — прошептал он.
— Это мне тебя жаль, — возразил Том. — Весь твой мир состоит из лжи. Твоя дружба, твои обещания, даже роль, в которую ты влез, — все ложь и оплачено кровью.
— Зачем ты здесь? — спросил его Жан.
— Я хочу знать, закончилось ли все.
— Что ты имеешь в виду?
Том холодно улыбнулся.
— В безопасности ли мы с Яарой или появится еще кто-нибудь и попытается присвоить свитки?
