своем. Ощущения были настолько странными, что становилось сложно облечь их в слова. Небо постепенно светлело, наполняясь спелыми красками. Наконец Ван Цин не выдержал. Пусть это прозвучит глупо, но он не знал, как спросить иначе.
– Почему… почему мы поменялись местами?
Лун Ань коротко вздохнул, словно этот вопрос выдернул его из потока мыслей.
– Я читал об этом, – медленно произнес он.
Ван Цин вопросительно хмыкнул. В голове просто не укладывалось, почему на этот раз в видениях он понимал все, что чувствовал Лун Байхуа. Судя по тому, что Лун Ань не удивился его странному вопросу, с его стороны произошло то же самое. Они… были теми же, кем и раньше, но ощущали в мельчайших деталях эмоции друг друга.
– Когда… – Лун Ань сделал паузу. – Когда люди становятся духовно близки и проводят вместе много времени, происходит обмен энергией.
– Что? – Ван Цин нахмурился.
– Об этом не так много написано. Но существовали практики парных медитаций.
– Ты хочешь сказать, что наша энергия смешалась, и поэтому мы чувствовали эмоции друг друга в видениях?
– Угу.
– Это вообще возможно?
Лун Ань помолчал, но потом все же ответил:
– Да.
Ван Цин лежал, глядя перед собой в пространство. Очень сложно было собрать мысли в одну кучу, а из обилия вопросов нереально становилось выбрать главный. Но одно он понимал очень четко – это действительно произошло.
Лун Ань тяжело вздохнул. Ван Цин прикрыл глаза, пытаясь расслабиться, но тело оставалось напряженным. Лун Байхуа так тянулся к Ван Сяоши, но, что бы он ни предпринимал, это только отдаляло их друг от друга. И с этим нельзя было ничего сделать.
– Кто же мы друг другу? – Вопрос сорвался с губ сам собой и навис над ними, как что-то материальное, смешавшись с рассветными сумерками.
Было слышно, как капает вода с арки окна и листьев деревьев. Подрагивал висевший на тесьме колокольчик, еле слышно, ненавязчиво позвякивая.
Лун Ань снова вздохнул, но ничего не ответил.
Глава 20
Белый нефрит
“Those who are born with love
Here’s to you trying
And I’m no better than those I judge
With all my suffering”
♫ London Grammar – Here’s to the Liars
– Доктор Куан, как вы оцениваете результаты проекта «Искупление»?
– Там нечего оценивать. Я с самого начала говорила профессору Фа, что это имеет мало отношения к науке. Это скорее похоже на поиск чего-то на ощупь в кромешной темноте. И очень страшно пускать в эту темноту людей, которые тебе небезразличны.
– В одном из старых интервью вы упоминали, что лично нарушили главный врачебный постулат. Вы можете это прокомментировать?
– Да, нарушила. Возможно, и за мной тянутся какие-то ошибки, которые я вынуждена совершать просто потому, что это мое предназначение. И потом сталкиваться с последствиями, о которых никто не может сказать, хорошо это или плохо.
– Вы считаете это ошибкой?
– Знаете, как сложно решиться на что-то подобное и долгое время молчать об этом? Да, это ошибка. Но, даже осознавая это, я бы не поступила иначе.
– Вы знали больше, чем все остальные участники эксперимента, еще с момента его запуска? Даже больше, чем профессор Фа?
– Да. Сейчас уже нет смысла это отрицать. Это бремя. Смотреть на то, как люди пытаются найти ответы, которые тебе в каком-то смысле уже известны.
– Почему вы с самого начала не сообщили об этом участникам эксперимента?
– (Улыбается.) И что бы они мне сказали, приди я к ним с таким заявлением? Не думайте, что я знала абсолютно все. Такой роскошью не владел никто из нас. Но да, я знала больше. Просто потому, что умею вовремя сопоставить факты, разбросанные во времени на годы. Я за чистоту эксперимента. Они должны были дойти до результата сами. Так и случилось. Мне пришлось выбирать между принципами любого врача и попыткой восстановить то, что было разбито вдребезги.
– А что было разбито?
– Жизнь. Нет, даже две жизни. И снова я не права. Четыре жизни. У меня был шанс спасти половину. Им я и воспользовалась.
– Как вы оценивали успех эксперимента изначально?
– Пятьдесят на пятьдесят.
– Либо «да», либо «нет»?
– Именно.
– И все же что именно было вам известно? Вы вели параллельные исследования?
– Да. Вы знаете, чем занимался в то время профессор Лао? (Лао Цимин – профессор кафедры высшей нервной деятельности и психофизиологии, исследователь в области генетики и ее влияния на формирование личности индивидуума.)
– В общих чертах.
– У нас были непростые отношения. О наших спорах в международном сообществе ходили легенды, однако я не могу отрицать его уникальной способности подмечать детали и сопоставлять их так, что слушатели на конференциях, где звучали его доклады, сидели с раскрытыми ртами. Все его собственные эксперименты и исследования сводились к тому, что мы наследуем не только утонченный отцовский профиль или глаза матери.
– А что же еще?
– Подсознательное желание наступить на те же грабли, что и родители. И речь здесь не только о прямых родителях. «Грабли» могут лежать на том же самом месте многие столетия.
– Доктор Куан, правильно ли я понимаю, что у проекта «Искупление» была не только цель выявить внутренние потребности человека и, если можно так выразиться, исцелить подсознание, но и искупить ошибки целого рода?
– Это была моя цель. Любимая присказка профессора Лао – «Мир держится на твердолобом стремлении сыновей повторять грехи отцов».
– А вы можете сказать то же самое о себе?
– (Смеется.) Еще как! Я в этом уверена, хоть и не стала копаться в седом прошлом моего рода. Наверняка я бы обнаружила там какую-нибудь прапрапрапрапрабабушку, которая тоже пошла против врачебной этики ради высшей цели.
– Почему вы не стали это делать?
– Я боюсь боли. Да-да, я врач, который боится боли. Я вижу ее в других людях и не хочу повторять на себе.
– А это больно?
– Безумно. Настолько, что хочется вырвать из себя душу голыми руками, чтобы ничего не чувствовать. Чтобы освободиться от этого. Когда осознаешь, что скрыто во времени, появляется ощущение, что раскопал безымянную могилу и сидишь над истлевшими костями. Прошлое не вернуть, понимаете? И, если вы достаете его из глубин, где оно захоронено, вам не избежать боли.
