лгал вам в лицо.
Выражение лица Рона становится холодным и отрешенным.
– Она была просто лучшей подругой моей сестры, которая переехала ко мне, потому что у меня была свободная комната.
Серьезное лицо Рона расплывается в улыбке, которая переходит в неудержимый смех.
– Не может быть! – Он прижимает руку к груди. – Каролина была права с самого начала! Боже, сегодня вечером, когда вернусь домой, мне предстоит выслушать бессчетные «я же тебе говорила».
– Сэр?
– Моя жена, она поняла, что вы двое лжете, как только увидела вас вместе на осеннем банкете. С другой стороны, ты меня убедил. Единственная причина, по которой у меня были какие-то сомнения, заключалась в том, что она щебетала мне на ухо.
– Она знала?
– Конечно знала! Кто в Чикаго, черт возьми, ходит в поход посреди зимы? – Он снова смеется. – Она предположила, что если мы продолжим сводить вас двоих, возможно, это произойдет по-настоящему, и это произошло. Шэй, возможно, ты лгал, чтобы убедить меня, что ты другой, но ты все равно стал этим человеком.
– Значит, вы не злитесь?
– Нет. – В его груди урчит смех. – Меня это позабавило.
Я улыбаюсь, чувствуя себя намного легче теперь, когда все это фальшивое дерьмо снято с моей души.
– Хотя я действительно люблю ее. Сейчас.
– Я знаю, Шэй. Ты не изменился бы так ни по какой другой причине, кроме любви.
Он протягивает руку, чтобы пожать мою, и, когда я отвечаю на рукопожатие, заключает меня в объятия.
– Итак, чтобы внести ясность, – спрашиваю я снова. – Вы меня не обменяете?
– Я совершенно уверен, что, если я это сделаю, Каролина обменяет меня на нового мужа. Ей действительно нравится Инди, а я не могу придумать для этой команды лучшего капитана.
Сжав губы, я опускаю подбородок.
– Спасибо, сэр.
Он снова уходит по коридору.
– С окончанием сезонов ужины не заканчиваются! – восклицает он. – Я ожидаю, что буду видеть тебя, Инди, Итана и Энни по крайней мере раз в месяц в течение всего лета.
Улыбка скользит по моим губам.
– Мы с удовольствием придем.
Надеюсь.
44
Райан
Я заметил вспышку светлых волос в середине третьей четверти, когда позволил себе на мгновение взглянуть на трибуны.
Инди здесь с Зандерсом и Стиви, и уже одно это кажется победой. Вторая победа будет одержана примерно через пятнадцать секунд, так как на часах заканчивается финальная игра регулярного чемпионата, в которой «Дьяволы» выигрывают с преимуществом в четырнадцать очков.
Наше первое место в плей-офф за шесть лет.
Самое время. Для меня. Для этой команды. Для этого города.
Впервые с тех пор, как я в лиге, мое будущее в этой организации кажется обнадеживающим. Как будто нам по силам провести в ближайшие годы настоящий чемпионат. Наше внимание больше не сосредоточено на том, как избежать того, чтобы оказаться последними в лиге, теперь мы выясняем, как стать лучшими.
А пока мы посмотрим, что получится из этого раунда плей-офф в ближайшие недели, когда мы сыграем против номера один в Восточной конференции. Реально этот сезон, возможно, продлится не слишком долго, но мы сделали то, что собирались, и сейчас это ощущается как наша собственная версия чемпионата.
Когда раздается сигнал, я встаю со скамейки запасных, где просидел бо́льшую часть четвертой четверти, и первый, кого я вижу, – это Итан. Он вкладывает свою руку в мою, а другую закидывает мне на плечо, обнимая.
– Хорошая работа, – говорит он мне на ухо, ероша волосы на затылке.
– Взаимно, чувак. Спасибо.
Я не собираюсь сразу же распускать нюни, но он знает, что я имею в виду. Спасибо тебе за наставничество. За то, что прикрывал мою спину и поддерживал меня, когда мы переходили от его капитанства к моему. За то, что оставался моим другом, когда я думал, что мне никто не нужен.
В честь этой победы не будет ни конфетти, ни баннеров, ни парадов. Это не чемпионат. На большой арене НБА это просто очередная победа, но здесь, в Чикаго, это все.
Леон прыгает на другого новичка, и они резвятся, как пара детей рождественским утром. Наш тренерский штаб обнимает и поздравляет друг друга, а Дом бросается к своей матери, сидящей в третьем ряду.
У нас впереди еще долгий путь, но это веха, которую мне еще предстоит достичь в своей карьере, и я ее достигну.
Я быстро принимаю душ и, как только освобождаюсь, практически бегу в семейную комнату ожидания. Меня ждут только Стиви и Зандерс, и, как бы сильно я их ни любил, я не могу скрыть разочарования.
– Отличная игра! – восклицает сестра.
Я обнимаю ее, а затем обнимаю своего будущего шурина.
– Ты был не совсем дерьмом, – замечает он.
– Не могу сказать того же о тебе. Что, черт возьми, с тобой случилось на той игре, которую я смотрел вчера вечером?
– Я отвлекся! Я только что узнал, что собираюсь стать отцом. Прости, что хоккей не был первым, о чем я думал.
Я игриво хлопаю ладонью по его щеке:
– Ну, по крайней мере, кто-то будет тебя так называть, так что можешь перестать просить об этом мою сестру.
Карие глаза Зандерса поворачиваются к Стиви.
– Я никогда не перестану об этом просить, милая.
Она прикусывает нижнюю губу.
– А я люблю, когда ты просишь.
– Ладно вам, – вмешиваюсь я. – Неужели вы не в состоянии хоть один вечер вести себя прилично? И на моем рабочем месте?
– Это и мое рабочее место, приятель.
Повернувшись к сестре, я перехожу к делу:
– Где она?
Она пожимает плечами:
– Ей нужно было пойти кое-что сделать.
– Что, черт возьми, могло быть настолько важным, что ей пришлось уйти, как только закончилась моя игра?
– Она может зайти к нам позже. Ты ведь зайдешь вечером, верно? После того как съездишь домой.
– Да, – вздыхаю я, побежденный. – Я поеду домой и переоденусь, а потом зайду.
Покидая арену без настоящего празднования, я чувствовал себя неловко, и по дороге домой мне было одиноко. Так же, как было одиноко каждый раз, когда мне приходилось заходить в пустое помещение за последние несколько дней. Не видя ее беспорядка, когда я вхожу в дверь, не обнаруживая ее читающей на диване. У меня выключен свет, потому что я уходил последним.
Я возненавидел эту квартиру почти сразу после того, как купил ее, но за последние несколько месяцев изменившаяся атмосфера заставляла меня радоваться возвращению домой, тому, что я нахожусь дома. Сейчас этот дом не нравится мне больше прежнего.
Но когда я открываю входную дверь, меня останавливает не отсутствие ее книг, одежды или цветов. Меня останавливает отсутствие всего остального. В моей квартире совершенно пусто, и если бы не высокий уровень безопасности в этом доме, можно было бы подумать, что меня ограбили.
Моего дивана и телевизора больше нет. Моей книжной полки больше нет. Моей чертовой кофеварки больше нет.
В воздухе витает запах свежей краски, и я иду на этот запах в бывшую комнату Инди. Она тоже пуста, но это потому, что
