ополовинил его.
— Ладно, к делу давайте, — воевода отодвинул от себя массивный серебряный подстаканник с чаем. — Подробный отчет каждый из вас напишет к послезавтрашнему утру. Завтра же отдыхайте, приводите себя в порядок и настраивайтесь на службу. Теперь по порядку. Капитан Калинин, что скажете насчет миссии Танцора? Сиди, не вскакивай.
— Установка для нашей группы была простой: не привлекая внимания со стороны группы безопасности цесаревича, обеспечить выполнение задачи княжичем Мамоновым, — прочистив горло, начал Сокол. — Первоначальная идея состояла в том, чтобы вызывать у принца Пьетро Мочениго приступ ревности и вызвать Танцора на дуэль, но как быстро выяснилось, у наследника дожа оказались такие скелеты в шкафу, что грех было не воспользоваться. Ваша директива, пришедшая следом за нами, показала правильность выбранной тактики. Мы решили разыскать любовниц молодого Мочениго и установить за ними слежку. Оказалось, что принц до сих пор увлечен Франческой Марани — женой одного из аристократов, являющегося политическим противником Луиджи Мочениго. На это и сыграли. Несмотря на жесткий запрет отца, Пьетро продолжил встречаться с любовницей, хотя его невеста — Великая княжна Лидия Мстиславская уже находилась в Венеции. Танцор обратил внимание, что принц совершенно не реагирует на его присутствие рядом с княжной, как будто ему все равно, а совместное пребывание с невестой его тяготит. Это не мое мнение, а кадета.
— Я понял, не отвлекайся, — нахмурил брови Иртеньев, и не удержавшись, отхлебнул чайку.
— На одном из приемов принц покинул особняк, и мы проследили его путь. Оказывается, он встречался с той самой Франческой. Были сделаны фотографии целующейся парочки, что хватило бы для раздувания скандала…
— Кто фотографировал? — прервал его воевода.
После легкой заминки Сокол ответил:
— Фотографировал я на телефон Танцора.
— Извольте пояснить, почему вы взяли на себя его ответственность?
— Ваше высокопревосходительство, я считаю, что данная миссия изначально не должна была выполняться кадетом, как и нами. Для этого существуют другие службы, которые и собирают компромат, — твердо ответил Сокол. — Тем более, увлечения Пьетро Мочениго уже были известны императору и наследнику. Я не знаю, по каким причинам они переложили на Танцора обязанность самому найти «грязные» факты принца и бросить ему в лицо обвинение. Считаю, это недостойно дворянина.
— Считать, что достойно или нет позвольте вышестоящим лицам, господин капитан! — грохнув по столу ладонью, рыкнул Иртеньев. — Если такое деликатное дело поручалось именно Танцору, он и должен был его выполнить!
— Танцор еще не в нашей структуре! — не выдержала Зося. — И будет ли когда-нибудь, не известно! Я полностью поддерживаю решение капитана Калинина и считаю его поступок достойным русского офицера!
Кондор покачал головой и благоразумно промолчал, ощущая надвигающуюся грозу со стороны запыхтевшего воеводы. Бекас тоже молчал, но по его лицу было видно, что при возникших противоречиях между начальством и бойцами он выберет сторону напарников.
— Молчать! Разболтались за границами, демократии с либерализмом хлебнули полной ложкой! Отставить личное мнение! Продолжайте, капитан!
— Я и Синица, оставив в машине Бекаса с Танцором, прокрались во двор дома, где уединились принц и Франческа, выждали момент и сделали несколько снимков. На это ушло около получаса. В это время, оказывается, подъехали люди дожа Мочениго, которые тоже каким-то образом вычислили местонахождение молодого наследника. Бекас вовремя заметил опасность, и чтобы предотвратить ее, решил в одиночку предотвратить столкновение с нами. Опоздай он на минуту-две — мы бы нос к носу встретились с ними.
— Никого не поубивал, злодей? — воевода зыркнул на капитана Вельяминова.
— Я аккуратно, — ухмыльнулся Бекас, в душе чувствуя себя неловко. Еще в Венеции команда договорилась не афишировать его прокол и не выставлять Танцора как единственного «героя» ситуации, то есть не говорить, кто на самом деле угомонил боевиков дожа. Во-первых, этот факт больше навредит ему, чем «арбалетчикам». Появится самоуверенность, пренебрежение к своим кадетским обязанностям. Во- вторых, Иртеньев взбесится, что волкодава вырубили ударом электрошокера. «Расслабились, нюх потеряли, овчарки хромые! — обязательно заорет он. — Всех на полигон, пять дней в неделю по двенадцать часов! В субботу отработка рукопашного боя!».
С княжичем Мамоновым они переговорили в самолете, и мальчишка, немного подумав, сказал, что он и не претендует на лавры героя. Ему достаточно завоеванного Венецианского кубка, из-за которого еще полгода придется от девчонок прятаться. Мирская слава — она ведь для каждого разная. А его девушки очень любят. Ну не нахал ли⁈ Отсмеявшись, Танцор пообещал рассказать версию «арбалетчиков», если воевода начнет расспрашивать его лично о произошедшем.
Поэтому Зося и Бекас готовы были стоять горой за Сокола, когда он принял на себя удар, признавшись в личном участии по сбору компроматов, отстранив княжича от грязного дела. И в этом все трое оказались солидарны.
— Дальше, — буркнул воевода, простучав пальцами по столу.
— Телефон отдали Танцору, а что он сделал со снимками, мы не знаем. Скорее всего, разослал по надежным адресам, — кивнул Калинин.
— Пришли фотографии, хорошо сработал, капитан. А что же в постели голубков не запечатлел?
— Николай Юрьевич, — с укоризной произнес Сокол, — вряд ли удалось бы сделать такую фотографию. Надеяться, что они не выключат свет в спальне? Так себе идея. Даже этого поцелуя хватит, чтобы разорвать все договоренности по свадьбе. Надеюсь, мы не зря три ночи подряд бегали за этим любвеобильным кобельком?
— Не зря, — проворчал Иртеньев, раздумывая, рассказывать ли им о результатах поездки цесаревича или оставить все в тайне. Тоже нехорошо, люди выполняли несвойственное им задание, вправе знать. — Мочениго официально уведомлен о разрыве всех соглашений, относящихся к свадьбе. Её не будет.
— Злился? — усмехнулся Бекас.
— Люди такого ранга, если и злятся, не показывают этого, — нехотя ответил воевода, с сожалением ощупывая подстаканник. Остатки чая уже остыли, пить не хотелось. — Но Мочениго ещё легко отделался. Как говорят умные люди, не ищешь компромиссов, получишь компромат. Император с какого-то благодушия решил оставить на привязи венецианца. Видимо, появились весомые мотивы не менять скаковую лошадь. Ну, это не наше дело. Надеюсь, такие услуги мы больше выполнять не станем, воротит от них… Теперь по последнему инциденту. Давайте подробнее…
— А здесь уже серьезнее, — кивнул капитан Калинин. — Поступила информация, что некая госпожа Стингрей, владелица корпорации «Мехтроникс», жутко осерчала на несанкционированное использование патентованных линейных двигателей в бронекостюмах княжича Мамонова.
— Чушь какая, — фыркнул Иртеньев. — Если есть патент, значит, двигатели покупаются
