по сбыту — сто десять.
Альфред Бойтел по прозвищу Голландец — невысокий, белобрысый, с залысинами спереди, причем волосы зачесывал так, чтобы прикрыть их, но ветер постоянно портил ему настроение и смешил остальных — в дела компании «Доу полиэтилен» не вмешивался. Хватало того, что директором по финансам была кандидатура основного акционера Хенк Марстон — тридцатидевятилетний плотный тип в очках и с непроницаемым лицом. Я никогда не мог понять, что он чувствует и чувствует ли хоть что-нибудь, даже когда докладывает об убытках или большой прибыли. Впрочем, убытки у нас были редки и малы. Зато прибыль неприлично большая по меркам холдинга. Борис Штейн быстро въехал в свои обязанности и, не потратив ни цента на рекламу, нашел выгодные заказы в первую очередь на трехслойный полиэтилен. Нам даже пришлось срочно строить второй цех по производству его, взяв льготный кредит у «Доу кэмикал».
Когда кому-то из нас становилось скучно, ехали в выходные в Хьюстон. Там на муниципальном аэродроме была частная школа летчиков гражданской авиации, которая имела два учебных самолета «Техасец». Хозяевами ее были мой бывший подчиненный из Восемьдесят девятой эскадрильи Самуэль Паркер, дослужившийся до капитана, и еще один летчик, попавший в нее после моего увольнения из армии. Мы арендовали два самолета на час за десять баксов каждый и вытворяли над аэродромом такое, что весь его персонал выбегал посмотреть: крутили фигуры высшего пилотажа, имитировали воздушные бои, просто резвились. На земле делали ставки, разобьемся мы в этот день или в следующий раз? Пока что выигрывают оптимисты.
— Приходите почаще! — приглашал нас Самуэль Паркер. — После каждого вашего вылета ко мне записывается несколько новых учеников!
129
Разгрузившись морально и эмоционально, мы отправлялись тусоваться по Хьюстону. Первый раз я побывал в нем в начале третьего тысячелетия, добравшись по судоходному каналу из Мексиканского залива. Меня встречали нестройные ряды небоскребов, делавшие город безликим, не сильно отличимым от Нью-Йорка или Сан-Франциско. Мне кажется, их возводят для того, чтобы пешеход почувствовал себя ничтожеством.
Сейчас Хьюстон — тихий, спокойный, невысокий город, задремавший в прерии неподалеку от моря. Здесь никто никуда не спешит под палящим солнцем. Всё чинно, размеренно, каждый знает свое место, согласно достатку и цвету кожи, как до Гражданской войны. Ношение оружия разрешено, поэтому нарушителей заведенного порядка мало и живут они не долго. Утренние новости местной радиостанции иногда начинаются с сообщения, кому и каким количеством пуль объяснили, как надо себя вести. Североамериканская идея сдохнуть на работе, но разбогатеть, споткнулась здесь и упала мордой в местные болота. Хьюстон не догадывается, что через пару десятков лет превратится в космическую столицу страны и начнет стремительно деградировать. Во время стажировки я обошел его почти весь. Смотреть особо-то и нечего.
Единственным местом, приятным во всех отношениях, является парк Херманна в южной части города. Боря Штейн оказался злостным любителем зоопарка, расположенного там, который напоминал ему Московский, где часто бывал с детьми. Его сын даже был «КЮБЗовцем» — членом кружка юных биологов зоопарка. По дороге туда мы затаривались свежими фруктами и овощами, которые раздавали пожизненным заключенным, смягчая им тяготы неволи. Будь моя власть, я бы всех, кто ратует за существование концлагерей для животных, посадил в клетки и показывал за деньги. Может, кто-то из них понял бы, что они творят.
Возле загона с оленями мы познакомились с двумя девушками. Я заметил, что Боря вдруг напрягся и замолк. Привлекла его внимание густоволосая брюнетка, пухловатая и с явными семитскими корнями, которая вместе с подружкой-блондинкой угощала животных капустными листами. Обе в широкополых соломенных шляпах, чтобы не загорало лицо. Как по мне, средненькие.
— Запал, Боря⁈ — подковырнул я на русском языке.
— Похожа на мою жену, — признался он.
— Тогда будем снимать, — решил я
Обе казались увлеченными благим делом, когда сзади подошли еще два оленя.
— Девушки, а нас не покормите? — обратился я шутливо.
Блондинка улыбнулась, а брюнетка спросила на полном серьезе:
— Вы будете есть сырую капусту?
— Из таких красивых рук мы готовы съесть, что угодно, — продолжил я.
Тут до нее и дошло, что двуногих оленей интересует совершенно другая капуста.
Брюнетку звали Сара Зимерманн, а блондинку — Нора Падмор. После окончания четырехлетнего обучения в медицинском колледже Техасского университета в Галвестоне, с первого июля они работали интернами в городской больнице Хьюстона, переходя из одного отделение в другое. Через год получат право сдать государственный экзамен на лицензию врача общей практики и в случае успеха начать работать или продолжить стажировку еще год или более для получения конкретной врачебной специальности.
Как положено в Пиндостане, я тут же выложил, что мы совладельцы и топ-менеджеры химического завода в Фрипорте, указав наши нехилые зарплаты. Девушки напрягли ягодицы, почуяв серьезную добычу, и благожелательно отнеслись к предложению совместно покормить обезьян яблоками. Поскольку ушли от этих животных недалеко, сами съели по одному. Общая трапеза сдружила нас всех, включая обезьян. Мы отвезли девушек до их общежития и договорились поужинать вместе, а потом сходить на вечерний сеанс в кинотеатр.
130
Я объяснил компаньону склонность молодых американок к сексу в автомобиле, поэтому поехали каждый на своем. Наши дамы вышли при полном параде — в новых приталенных платьях с коротким рукавом, туфлях на высоком каблуке и без шляп, чтобы продемонстрировать волосы. Почти из всех окон общежития за нами наблюдали их однокурсницы или коллеги. Мы с Борей, облаченные в новые темно-серые костюмы галантно открыли дверцы своих машин, приглашая дам отправиться в путь.
Ужинали в американском ресторане, выбранном девушками. Меню там было непритязательное: салаты с картошкой, мясо с картошкой, рыба с картошкой… Зато недорого и сытно. К счастью, в ресторане нашлась пара бутылок калифорнийского красного крепленого вина, которое скрасило посредственную еду. Обычно неразговорчивый с американцами Боря Шейн разошелся не на шутку. Ему очень хотелось понравиться Саре Зимерманн. Девушка делала вид, что не замечает это. Все-таки у них семнадцать лет разницы. Мы с Норой Падмор, стараясь не мешать ему, обменивались короткими фразами. Она оказалась довольно смышленой.
— Ты, случайно, не перекрашенная брюнетка? — спросил я шутливо.
Стёб над блондинками уже имеет место быть.
— Я черная овца, — в тон мне ответила она.
То есть по-русски — белая ворона.
Фильм выбрал я. Это была премьера, которая называлась «Трубка мира». Захотелось мне посмотреть, что наснимали по моему сценарию без моего участия в съемках. Ненамного лучше, чем предыдущий со мной, но и не хуже. Девушкам и Боре очень понравился. Значит, касса будет хорошая. Можно писать следующий.
При выходе из кинотеатра после интересного
