Книга Большие Надежды - Варвара Оськина

Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175

внутрь тёмного тесного коридора. Забавно, мародёры не тронули дом, хотя в эти дни успели поживиться на годы вперёд. Каратели едва успевали ловить жадных до чужих порционов, но здесь… И Артур скользнул рукой по слегка отсыревшим стенам. Здесь время словно остановилось. Казалось, оно застыло на том самом моменте, когда в ту ночь он вышел за дверь, и прямо сейчас где-то там впереди стояла задыхавшаяся Флор и сосредоточенный Льюис. Ещё шаг, и Артур их увидит. Но нет.

Коридор был пуст, как и вся квартира. Стараясь ступать осторожно, но всё равно оставляя за собой вереницу мокрых следов, Артур прошёл в единственную комнату, что служила одновременно и кухней, и спальней, и, кажется, неким подобием ванной, потому что за тонкой, покрытой ржавым налётом шторой скрылось подобие самодельного душа. Всё здесь было хлипким и будто бы одноразовым. Да, наверное, оно так и есть. Сколько уготовано живорождённым, прежде чем их пустят в расход? Лет двадцать-тридцать. Флор уже почти достигла отмеренного ей Канцеляриатом предела, так был ли смысл обустраиваться как-то лучше? Наверное, нет.

Артур осторожно опустился на скрипнувшую под его весом жёсткую и узкую койку, которая наверняка была чем-то вроде кровати, и едва заметно поморщился. Вымокшая напрочь одежда немедленно образовала на одеяле сырое пятно, однако Хант чуть подвинулся, а потом вовсе вытянулся на тонком матрасе. Его обутые в сапоги ноги свешивались почти до колен, а правое плечо и вовсе предательски оказалось на весу, но он всё равно закинул руки за голову и уставился в покрытый плесенью потолок.

— Ну и? — спросил Артур то ли у себя, то ли у Города, с которым всё это время вёл бессмысленные диалоги.

Ответом ему, естественно, была тишина. Он усмехнулся, устроился поудобнее и в этот момент вдруг услышал, как где-то в районе его головы что-то шлёпнулось на пол. Помедлив секунду, Артур стремительно повернулся и наклонился вниз, заглядывая под кровать. А там на пыльном полу валялась потрёпанная тетрадка, которая удивительно напоминала обычный лабораторный журнал. Свесив руку, Хант дотянулся до неё и чуть подвинул ближе, чтобы прочитать немного выцветшую надпись.

«Руфь Мессерер. Проект AR2_r»— гласил написанный на титуле заголовок, и Артур тихо хмыкнул. Подняв с пола журнал, он снова улёгся на спину и открыл первую страницу.

* * *

Боль в изрезанной шипами ладони была монотонной и потому невыносимой, вызывая желание оторвать ту напрочь и оставить висеть на дурацкой решётке, к которой её придавила тяжёлая рука тюремщика. Флор судорожно вздохнула и со всей силы зажмурилась, чтобы хоть на мгновение заставить свой мозг не думать, не ощущать. Однако в этот момент, за надоевшей трескотнёй бивших сквозь кожу разрядов, ей почудились чьи-то шаги, а потом в воспалённый от боли мир ворвались цветочные ароматы. Они сладко нависли и переплелись с тяжёлым запахом крови, прежде чем рухнули вниз — в шелест скользившей по полу канцлерской мантии. Флор открыла глаза и посмотрела в лицо Алекса Росса.

Тот стоял чуть поодаль и столь знакомо склонил голову набок, заложив руки за спину, что от невероятного сходства едва не перехватило дыхание. Они были невероятно похожи: ростом, фигурой, острыми скулами и даже формой бровей. От матери Артуру досталась лишь упрямая ямочка на подбородке, в остальном же он был почти точной копией Канцлера, и было немного странно, почему этого никто до сих пор не заметил. Впрочем, и тут Флор усмехнулась, все искуственнорожденные были словно далёкие клоны друг друга.

Тем временем, даже заметив странную и неестественную улыбку на лице своей заключённой, Канцлер не подошёл ближе, а всё так же издалека задумчиво рассматривал её перепачканное грязью, потом и кровью лицо. Только пальцы, кожа на которых больше напоминала расплавленный и застывший по форме кисти тончайший пластик, на мгновение сжали расшитый золотом край алой мантии и тут же его отпустили. Канцлер резко кивнул тюремщику, и тот, наконец, отпустил Флор, коротко поклонился и вышел из камеры. Щёлкнули замки на тяжёлой двери, и они остались одни.

Стараясь не издавать лишнего шума, Флор осторожно отцепила от прутьев уже прикипевшую к ней ладонь и, насколько позволяла узкая клетка, отступила от центральной решётки. Канцлер холодно улыбнулся.

— Итак, ты знаешь, — медленно произнёс он. И взгляд его серых глаз приковывал к себе сильнее, чем вонзившиеся в руку шипы. — Давно?

— О чём? О том, что Артур ваш сын? Или о том, что у вас вообще есть ребёнок?

— Первое.

Флор поморщилась, но вздохнула и ответила:

— С ночи после приёма.

Последовала пауза, пока Канцлер медленно оглаживал кончиками пальцев острый подбородок, но затем снова сцепил за спиной руки и задумчиво посмотрел на Флор.

— Ты сделала анализ.

Она молча кивнула.

— Как?

Флор отвела взгляд, не желая выдавать своих секретов, но успела заметить оскал Канцлера, который, похоже, сам догадался. Либо он знал обо всём изначально, потому что сделал шаг вперёд и теперь с каким-то упоением рассматривал окровавленные шипы на прутьях решётки.

— Почему ты ему не сказала?

— Это не моя тайна.

— Но могло бы быть твоим преимуществом в борьбе за власть в Городе. В борьбе со мной. Будь ты хитрее, мы бы стояли на равных. Не сомневаюсь, ты бы сумела бы правильно донести эту правду. Так что у тебя был бы Артур. А у меня… — И тут Канцлер развёл руками. — А у меня целый Город. Как ты думаешь, кто победил бы?

— Никто.

— Вот как? — тёмная с проседью бровь Канцлера удивлённо взмыла вверх, и он встал ещё ближе к клетке. — Почему?

— Город — инструмент, созданный для защиты. Он не может убивать. Это вы извратили его своими ложными постулатами. Вы сделали из убежища тюрьму, в которой властвуете единолично. Я не хочу такого.

— А чего же ты хочешь? Ты и беглые сепаратисты, которым давным-давно место в камерах переработки. И не говори мне, что веришь в светлые идеалы Стивена Джонса. Он предал самое святое — Город, а значит, легко предаст и всех вас.

— Вы пытаетесь воззвать к моему разуму?

— К добродетели, — осклабился Канцлер, и Флор криво улыбнулась в ответ.

— Любимое слово подонков, — пробормотала она.

— Что, прости?

— Добродетель. Мораль. Нравственность. Честность. Равенство. Правила, — медленно проговорила она, подходя почти вплотную к решётке. — Каждый из вас взывает именно к этому. Вы лицемерно насаживаете подобные этим слова, словно бусины, на свои речи, прикрывая ими гнилые нити, из которых сшито ваше нутро. Стивену хотя бы хватает мужества открыто говорить о своих целях.

Канцлер криво улыбнулся, но взгляд его оставался холодным, и Флор поёжилась.

Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175