преклонять колена многие и многие тысячи!
- Очень приятно, уважаемый Хэдегей. Меня зовут Евгения Белохвост, но в последние полгода я называлась Женевьев дю Трамбле – по не зависящим от меня обстоятельствам. Это принц Анри де Роган, герцог де Монтадор. Мы пришли из деревни, что на берегу озера, потому что туман из твоей крепости пришёл к нам, и мешает нам жить. Мы не трогали тебя, и твоих красноглазых тварей не трогали тоже, то есть не нападали первыми. Отзови туман, и мы уйдём, - ну, наверное, это будет возможно.
- Скажи, принц, отчего она у тебя такая болтливая? – спросил узник у Анри. – Болтает и болтает. Женщина не должна понимать глаз! И говорить, только если спросят!
- Ну я тогда пошла, счастливо оставаться, - пожала я плечами и осторожно повернулась – там же пропасть. – А о твоих бедах пусть твои красноглазые дальше слушают.
- Что? О каких бедах? Моя беда свершилась, когда Повелитель пал, а меня заточили здесь! И я не могу больше служить ему, и вести тысячи и тысячи под нашими знамёнами!
- Не нужно сейчас водить никакие тысячи, - вздохнула я, вообразив толпу красноглазых тварей в Поворотнице.
Да хоть где. Не место им здесь.
- Всегда нужно! Кто-то должен стать Повелителем мира, пусть это буду я! Царём всех царей и королём всех королей!
- Чтобы царствовал один в мире Тёмный Властелин? – усмехнулась я. - Повелитель горы и дыры в той горе, вот кто ты будешь. А разворотишь своё убежище – будешь король воронки. С нами пришли семеро могущественных магов, а внизу и в других местах ещё остались. Далеко не уйдёшь, обратно затолкают. Извини, что без почтения, но… мир изменился за то время, что ты пробыл здесь, уважаемый Хэдегей. И сколько бы ты ни выпускал на нас своих воинов, нам найдётся, чем ответить. Где они у тебя? Вызывай, да завершим это дохлое дело. Кстати, они у тебя как к морозам? Там снаружи честный тридцатничек, а на рассвете и поболее, птицы не летают, звери не бегают. Вдруг твои чёрные твари тоже не летают?
- Ты чужая, что ты можешь понимать?
- Я понимаю, что нам с тобой нужно договориться. Мы должны вернуться наружу, к своим. Мы победили твои отряды, и если нужно – попробуем победить и тебя, если с тобой иначе нельзя, - это не точно, но не признаваться же?
- Много чести победить прикованного, - сощурился он.
- Вы, уважаемый Хэдегей, и прикованный – серьёзный противник, - отметил Анри.
- Я такой, да, - самодовольно сказал он. – Что вы готовы сделать за то, что я покажу вам выход?
- Смотря, что тебе нужно, - взглянула я на него.
- Свободы, - ответил он, не промедлив ни мгновения.
- И что ты будешь делать с той свободой? Говори честно!
Вроде маги чуют ложь, но я же маг без году неделя, да? И вообще он не пойми кто, какая-то невероятная сущность. Такому обмануть как высморкаться.
- Я однажды поступил нечестно, - вдруг сказал он. – И за то был приговорён к долгому заточению. И только существо из-за грани мира может снять мои цепи и освободить меня. Потому что… потому что.
Он явно что-то не договорил.
А я подошла и протянула руку к цепи. Потрогала. И что же вы думали? Там, где я дотронулась до чёрного металла, звено раскрошилось в прах, подобно сожжённой красноглазой твари. Но цепь была не одна, поэтому на положение узника эта демонстрация не повлияла никак.
Анри подошёл и оглядел узника.
- Но я не вижу никаких цепей, - изумился он.
- А я вижу, - и я разрушила ещё одно звено – уже у другой цепи, что тоже было скорее демонстрацией, чем реальным освобождением.
- Ты… ты можешь, - прошептал узник, и столько надежды я услышала в том голосе, сколько и вообразить себе не могла.
- Могу, - кивнула я. - Но захочу ли?
- Я… я могуч. Я исполню, что ты скажешь.
- Чем докажешь? Чем подтвердишь? Понимаешь, нам нужно, чтобы никакого тумана снаружи крепости, и никаких красноглазых. Мы тут живём, никого не трогаем. Но и нас трогать не нужно.
- Я поклянусь! – выдохнул узник.
- Клянись, мы послушаем.
- Я, Хэдегей, клянусь исполнить всё, о чём меня попросит эта чужая женщина.
- У меня есть имя, и я назвала его тебе. И Анри тоже попросит, он заслужил.
- Великий воин имеет право, всё верно. Я исполню всё, о чём меня попросят Анри и Женя.
- Чем клянёшься? – поинтересовалась я.
Что-то было не так, но я не могла понять, что именно. Потому что устала – не передать как. День-то у нас ой как давно начался.
Он вздохнул и прикрыл свои невозможно сверкавшие глаза.
- Клянусь жизнью своей и свободой.
Наверное, он ценит свободу, если так долго был её лишён?
- И что будешь делать на свободе? Не навредим ли мы своим людям ещё сильнее, чем есть сейчас?
- Если ты говоришь, что снаружи лютый мороз, то я отправлюсь туда, где теплее. Есть такие края?
- Есть, но там тоже не все будут рады древнему демону, - покачала я головой. – Тебе придётся придумать себе какое-нибудь достойное и не опасное для других занятие.
- Я… постараюсь.
Мысль о том, что я совершаю ошибку, присутствовала. Но – я должна попытаться. Это то, что могу только я, судя по всему. И если я здесь для этого – давайте делать и смотреть, что из того получится.
Я коснулась последовательно обручей на щиколотках, на корпусе, а чтобы дотянуться до запястий и шеи, Анри пришлось меня приподнять. И вот наш узник рухнул со стены к нашим ногам кучей… впрочем, через мгновение он уже был на ногах.
Теперь это был почти человек – ростом как Анри, в лёгком кожаном доспехе на смуглом теле и плаще с капюшоном, черноволосый, с чёрными человеческими, а не красными демоническими глазами.
И я даже почти не удивилась, когда он первым делом замахнулся на меня и попытался схватить.
29. Дедушка и внучка
Анри мгновенно убрал меня за спину и встретил руку Хэдегея кинжалом в левой руке, рассёк ему ладонь. Правда, крови не было, у демона было что-то иное. Тот взревел,
