– Вяжи… – указал Карим кивком головы на стенку. – Босс приказал задать ему еще несколько вопросов.
Все чувства Клевахина были обострены до предела. Он уже успел определить, что под курткой у Бабуина находится пистолет. Но как к нему добраться? А что если?..
Майор вдруг подпустил глаза под лоб и захрипел. При этом он сделал вид, что потерял сознание, и не будь могучей руки Бабуина, удержавшей его на весу, Клевахин рухнул бы на пол как подкошенный.
– Бля! – с чувством выругался "бык". – По-моему, менту пришли кранты и без нашей помощи. Дай нашатырь, может, очухается.
При этих словах Бабуин опустил безвольное тело майора на пол, даже не позаботившись, чтобы он не ударился головой о бетонный пол. Клевахин немедленно скрючился, будто в конвульсиях, и незаметно для своих будущих палачей достал из носка гвоздь.
– Дыши глубже, падло! – рявкнул "бык", грубо тыкая ему в нос ватку с нашатырем. – Еще успеешь належаться… хи-хи…
Широкое жирное лицо нависало над распростертым майором гнилой тыквой – изо рта Бабуина несло как из выгребной ямы. Клевахин вцепился в его руку и с яростью вонзил гвоздь прямо в глаз "быка". Тот резко отпрянул, потянув за собой и опера. Из глотки Бабуина вырвался дикий вопль, но майору было не до какихлибо эмоций.
Он выхватил пистолет из наплечной кобуры "быка" уже в последний момент. Карим на неожиданные события среагировал удивительно быстро и, достав нож, прыгнул на Клевахина словно большой кот. Майор тут же откатился в сторону, проявив не свойственную его возрасту прыть. Кувыркаясь, он абсолютно автоматически приготовил оружие к стрельбе. И когда Карим со звериным оскалом на смуглом лице еще раз попытался пригвоздить его к полу, Клевахин вогнал ему пулю точно между глаз.
Бабуин по-прежнему ревел от боли, мечась по подвалу словно танк. Отшатнувшись в сторону, майор с мстительным сладострастием прекратил его мучения, израсходовав еще один патрон. Туша "быка" грохнула ему под ноги, и Клевахину пришлось переступить через поверженного Бабуина, чтобы добраться до двери подвала.
Он взбежал по ступеням наверх на одном дыхании. Но едва майор оказался в коридорчике, как раздался такой грохот, будто стреляли из пушки. Его спасло чудо: он в это время чисто инстинктивно пригнулся и весь заряд картечи из двустволки ударил кучно, но над головой. Похоже, стрелок был или неопытный, или испугался. Клевахин не успел рассмотреть, кто стреляет, так как ему был виден лишь силуэт бандита.
Майор вогнал в него для верности две пули – словно в мишень.
Больше в доме никого не было. Клевахин не стал осматривать его более тщательно, лишь еще раз спустился в подвал, чтобы забрать из кармана Бабуина ключи от уже знакомого ему "опеля", который стоял во дворе под навесом. Нашел майор и своего "макарова" – кобура с пистолетом висела на гвозде в оружейном шкафу. Клевахин только покачал головой и поблагодарил судьбу за большую милость – там же находился автомат АКС-74У со вставленным магазином. Будь третий "бык" посмышленей и порасторопней, лежать бы майору, нашпигованному свинцовой фасолью по самое некуда, до Страшного суда. Немного поколебавшись, Клевахин все-таки забрал автомат и полцинка патронов – авось пригодятся.
Он гнал "опель" как сумасшедший. Одна мысль билась в какой-то хмельной голове – Елизавета… Лизавета…
Лиза… Скорее!!!
На окраине города майор купил жетонов и, разыскав ближайший телефон-автомат, начал названивать Балагуле. Он не мог сейчас действовать официально – ему нужно было сначала вывести из-под удара Елизавету. Клевахин не хотел, чтобы она фигурировала в предстоящих крупных разбирательствах. А что это будет именно так, он совершенно не сомневался. И чем они закончатся – для него в первую очередь – можно было только гадать.
Ну где же этот сукин сын!? Балагула, твою мать, отзовись!
– Кто? – голос хриплый и вялый, будто спросонку.
– Приезжай… – майор назвал место встречи. – Немедленно!
– Неужто опять заварушка, наподобие той, что случилась с вами в Чулимихе?
– Гораздо хуже. Между прочим, твоя голова тоже шатается. Приедешь – объясню. Извини, не телефонный разговор. Быстрее, Никита!
– Понял, – голос Балагулы стал тверже. – Людей брать?
– Самых лучших и надежных.
– Заметано. Лечу…
– Только меня они не должны видеть.
– О чем базар…
То, что задумал Клевахин, попахивало авантюризмом и откровенной уголовщиной – он хотел взять штурмом дом Джангирова, что ему одному было явно не по силам. Майор, конечно, отдавал себе отчет, на что замахивается и чем ему грозит такое самоуправство, но иного выбора просто не существовало – ради Елизаветы он готов был пойти на что угодно. С годами страсти поутихли, а уход жены и вовсе погрузил его в состояние, хорошо знакомое многим разведенным мужчинам. Он не то чтобы стал совсем безразличным к женщинам, но стал относиться к ним достаточно прохладно, с опаской, и не без некоторой доли цинизма.
Душевные раны заживают гораздо дольше телесных, особенно у натур замкнутых и скрытных, которые не могут развеять свою меланхолию многочисленными сексуальными контактами. Обида на слабый пол нетнет, да и прорвется в самый неподходящий момент, и тогда никакие соображения и разумные доводы не могут вернуть душевное равновесие и способность к взаимопониманию с партнершей. Клевахин пробовал начать все сначала, но то ли кандидатуры ему не попадались подходящие, то ли вся проблема заключалась в его неприятии женщины как таковой, со всеми ее достоинствами и недостатками.
Другое дело Лизавета. Она была сама чистота и непосредственность. Конечно, девушка выросла не в пансионе благородных девиц и знала, что такое изнанка жизни – пусть и больше понаслышке – но врожденная мягкость и тактичность в сочетании с целомудрием поразили майора в самое сердце. То, что он испытал в их первую и пока единственную ночь, неожиданно вернуло ему давно утраченное ощущение новизны и свежести чувств. Ему стыдно было признаться самому себе, но он влюбился в девушку как пацан – без оглядки, сразу и по самые уши. Клевахину даже показалось, что он помолодел лет на десять. И теперь, когда она снова угодила в руки Джангирова, майор готов был землю грызть, лишь бы только очутиться рядом с Елизаветой и ощутить немыслимо приятное тепло ее по-девичьи крепкого тела, которое напрочь лишало его здравого рассудка…
Балагула, выслушав Клевахина, молчал минут пять. На это раз майор не утаил от него информацию, полученную от Лизаветы. Особенно касаемо списка "клиентов", посещающих тайные сатанинские мессы как в доме Джангирова, так и на кладбище.
– Зря… – наконец хмуро буркнул Балагула. – Зря вы не рассказали мне все это раньше…
– Знал бы, где упадешь… – Клевахин тяжело вздохнул. – Сейчас мы стоим перед железным фактом. От него уже никуда не денешься. Джангиров представляет большую опасность не только для меня, но и для всей вашей шарашки.
– И какой вы сделали вывод?
